степное

Тёк туман молоком кобыльим,

Волчье Солнце серебряной пылью

обсыпало простор ковыльный,

истончая реалий печать.

И с увядшей за день отавы

собирала примятые травы —

среди зыбких теней неявных —

ритуала призывного часть.

 

Под тягучий напев гобоя

ворожила. Тобою-собою

заклинала от непокоя,

от несбыточности и потерь.

Танцевали, к вечерним росам

приходили доверчиво-босы.

Расплетала бесстыдно косы —

эфемерный покров наготе.

 

Засыпали в мечтах ночами,

задевали тюльпаны плечами.

Травы-простыни источали 

сладкий запах просторных степей.

От небесного палантина —

невербальная нить-пуповина,

шёпот звёзд, и — насквозь — в едино

благовонным набором цепей.

 

Целовались в полынных ветрах,

окунались в медовость рассветов.

Взглядом карим — в нём искры-черти —

провожала изгибы крыла.

Буйный август рыжел в истоме.

В нём, доверившись чувству шестому,

и вела, и была ведомой,

торопясь, выгорала дотла…