Трамвай до конечной

Пять минут, попрощаться – и это, пожалуй, всё.

В синем пламени корчась, беззвучно кричит бумага.

Никогда не узнаешь – где, в чём тебе повезёт,

что взамен потеряешь – и это, пожалуй, благо:

не выдумывать повод, не взвешивать – рай ли, ад

плен мозаичных улиц, мосты, что годами снились...

 

За окном растворяется в сумерках Ленинград,

Прага, Нью-Васюки, Самарканд, или, может, Вильнюс –

ты им выпит, раздавлен, на каменном дне лежишь:

километры воды, лютый холод и мрак повсюду...

Что до имени, братец? Ведь этот покой – не жизнь.

Ты намерен сбежать – так не всё ли равно, откуда?

 

Даже если бы кто дал вдохнуть, надоумил, спас –

в мире нет ничего, что страшней и глупей надежды.

Только шаг – возвращается кто-нибудь вместо нас,

твой чужак, твой двойник, да и город не тот, что прежде –

фары мчатся на Анну, опять пролила, балда,

то ли кровь, то ли масло – и всё запылает скоро...

 

На часах шесть нулей, время нервно курить и ждать –

остановки вагона, спасения, приговора –

ты не видишь, но знаешь: в твой город въезжает смерть,

город больше не твой, и в кипящей волне агоний

что-то рвётся внутри, рвётся к свету, а, может, к тьме,

обрывая нейроны и вросшие в стены корни.

 

Скрип дверей, и за стёклами – звёздный водоворот…

Лучше в омут с чертями, чем думать, что время лечит.

Может быть, это счастье: смеяться, лететь вперёд,

не гадая о том, что окажется на конечной –

счастье, много и даром, вновь чёрная полоса,

те же улица, дом, те же лица и те же сцены...

 

Счастье – то, что не струсил, что выбрал всё это сам,

что рискнул, догоняя мираж – колдовской, бесценный.

В рюкзаке пара книжек, бутылка воды и хлеб.

Твой трамвай подойдёт, дружелюбно откроет двери –

и не нужно ни рельсов, ни угольных кружев ЛЭП:

это можно не знать, если можешь любить и верить.