Трамвай до конечной
Пять минут, попрощаться – и это, пожалуй, всё.
В синем пламени корчась, беззвучно кричит бумага.
Никогда не узнаешь – где, в чём тебе повезёт,
что взамен потеряешь – и это, пожалуй, благо:
не выдумывать повод, не взвешивать – рай ли, ад
плен мозаичных улиц, мосты, что годами снились...
За окном растворяется в сумерках Ленинград,
Прага, Нью-Васюки, Самарканд, или, может, Вильнюс –
ты им выпит, раздавлен, на каменном дне лежишь:
километры воды, лютый холод и мрак повсюду...
Что до имени, братец? Ведь этот покой – не жизнь.
Ты намерен сбежать – так не всё ли равно, откуда?
Даже если бы кто дал вдохнуть, надоумил, спас –
в мире нет ничего, что страшней и глупей надежды.
Только шаг – возвращается кто-нибудь вместо нас,
твой чужак, твой двойник, да и город не тот, что прежде –
фары мчатся на Анну, опять пролила, балда,
то ли кровь, то ли масло – и всё запылает скоро...
На часах шесть нулей, время нервно курить и ждать –
остановки вагона, спасения, приговора –
ты не видишь, но знаешь: в твой город въезжает смерть,
город больше не твой, и в кипящей волне агоний
что-то рвётся внутри, рвётся к свету, а, может, к тьме,
обрывая нейроны и вросшие в стены корни.
Скрип дверей, и за стёклами – звёздный водоворот…
Лучше в омут с чертями, чем думать, что время лечит.
Может быть, это счастье: смеяться, лететь вперёд,
не гадая о том, что окажется на конечной –
счастье, много и даром, вновь чёрная полоса,
те же улица, дом, те же лица и те же сцены...
Счастье – то, что не струсил, что выбрал всё это сам,
что рискнул, догоняя мираж – колдовской, бесценный.
В рюкзаке пара книжек, бутылка воды и хлеб.
Твой трамвай подойдёт, дружелюбно откроет двери –
и не нужно ни рельсов, ни угольных кружев ЛЭП:
это можно не знать, если можешь любить и верить.
