И не в жилу совсем, не в масть.

И не в жилу совсем, не в масть,

И в чужом пиру, мне похмелье.

Мне бы жить, да любить бы всласть,

Только вроде как, не умею.

 

И вот так, на разрыв, в запой,

А на закусь, опять обломки.

Хоть кричи, да хоть волком вой,

Но порвётся опять, где тонко

 

Лохмоты не впервой, зашью,

Износил, стал прозрачным ситец.

Что ж, обрежу, перекрою,

Слава богу, ещё не выцвел.

 

Ещё жжёт, и ещё горит,

Ярким пламенем, ткань рубахи.

Да гулящий по жилам, спирт,

Бережёт от петли и плахи.

 

От дурных значит глаз хранит,

Пересуды? Да пёс бы с ними.

Мол нестрижен, да непобрит,

Между серыми, и блатными.

 

На земле, и не на земле,

Непонятной какой то масти.

И в воде значит он, и в огне,

И какое он ищет счастье?

 

А удел у бродяг простой,

Дотянуться строкой до неба.

Не обутый и не босой,

Под рубахой, всем хватит, хлеба...

 

 

 

Картина Василия Шульженко, "Пасхальный перезвон"