Раз-два-три

Морозное утро. Солнце еле поднималось над заснеженными соснами. Казалось, прошла уже вечность, с тех пор, как мы видели его последний раз. Многие из нас ещё вдоволь налюбуются его пейзажами, но не я, потому что пару минут назад получил пулю от финского снайпера. Молодые называли их кукушками, потому что думали, что они сидят на деревьях. Глупость. Какой дурак полезет в минус тридцать на дерево? В шубе и валенках… с винтовкой наперевес.
Мне было девятнадцать, но я считаю, что прожил хорошую жизнь. Семью, конечно, завести не успел, но, может, оно и к лучшему? Оставлять женщину растить детей в одиночку жестоко. Зато познакомился с отличными товарищами, из которых, только Коля Павлов дойдёт до конца войны. Коля был у нас замполитом – читал нам новости, помогал писать письма в тыл, раздавал посылки. До войны я успел выучиться грамоте и письма писал сам. Даже собирался поступить в институт на мехмат... не получилось.
Большим открытием для многих из нас, ушедших тем утром было наличие загробной жизни. У атеистов, а я был именно таким, сначала происходил, своего рода, когнитивный диссонанс. Но постепенно мы все привыкали и диссонансы шли к чёрту. В любом случае, эта жизнь решительно отличалась от пространных евангельских писаний и буддийских сказок.
У всех здесь была работа. Я, например, работал на почте, в Отделе Входящей Корреспонденции. Но не на обычной, а на той, которая связывала наш мир и мир живых. Люди постоянно пытаются связаться со своими умершими родственниками, а мы им помогаем. Такую работу могли получить только те, у кого не осталось родни, потому что встречи с потомками запрещены. За весь срок службы я не получил ни одного письма и не переживал по этому поводу.
На стенах почты были расклеены памятки:
Уважаемые живые,
Отправка корреспонденции на тот свет возможна только в тех случаях, если:
1) Покойнику 40 дней.
2) В родительские дни, если вы потомок.
3) В день рождения покойника.
4) В день смерти покойника.
5) На конфессиональный праздник, связанный с умершими, если покойник был верующим.
6) 31 декабря, если покойник был атеистом.
 
Люди никогда не читают памятки. Именно поэтому я вынужден уже в третий раз за день объяснять, что мы не можем отправить его посылку:
-Ну пожалуйста… Я же думала, что дедушка католик, можно мне отправить посылку сегодня? – умоляла женщина средних лет, держа в руках бутылку водки и коробку конфет.
- Не положено, приходите в декабре, гражданка. – повторял я в сотый раз.
В конце концов она удалилась, исторгая всяческие проклятья в мой адрес. Тяжело иметь дело с фанатиками. Самым большим разочарованием для них становится то, что родители, считая себя истинно верующими, не удосужились ознакомиться с основополагающими религиозными писаниями. А потому, вместо условного бога, они молились, какому-то бесу, праздник которого был не в католический день всех святых, а, например, четвёртого ноября.
Тем временем я продолжал принимать посетителей. Мужчина средних лет подошёл к стойке, поздоровался и протянул мне пакет с пряниками и письмо следующего содержания:
«Мама, здравствуй. Прошло уже пять лет с тех пор, как ты ушла. Внуки растут: Вася уже ходит в третий класс, отличник, а Танюша заканчивает в этом году. Собирается поступать на лечебное дело, чтобы стать врачом. Мы с Мариной хотим переехать жить за город, тянет поближе к земле, понимаешь? Все здоровы, я даже, на старости лет, записался в спортзал…»
Дочитывать я его не стал.
- Подпишите здесь и здесь. – Я указал пальцами места на бланке. – Марки с ангелочками или с «Постоянством памяти»?
- А чего-нибудь из эпохи возрождения у вас нет? – разочарованно спросил посетитель.
- Сейчас посмотрю… Тааак… Есть «Юдифь и Олоферн» Караваджо.
- Тогда лучше с ангелочком. – Ответил мужчина с ещё большей грустью.
- Не идёт Дали… - С досадой отметил я, наклеил марку, положил посылку в специальный шкафчик. Раз-два-три: свёрток исчез.
Следующим к стойке подошёл пятилетний мальчик со свёртком, содержанием которого были рисунки трёх человек на фоне солнечного неба, а также письмо с текстом:
«Папа, жаль, что ты сейчас не с нами. Через год я уже пойду в школу. Мама говорит, я очень умный, потому что умею писать в 5 лет. Специально учился, чтобы писать тебе. Надеюсь, понравятся мои рисунки. Это мы втроем поехали на шашлыки – я, мама и ты. Не люблю рисовать. Ваня».
- Укажи своё имя — вот здесь. Имя получателя нам не требуется, только твоё.
Мальчику потребовалось какое-то время, чтобы вспомнить и написать имя, после чего я забрал свёрток и положил в специальный шкаф, чтобы он ушёл адресату. Раз-два-три… Свёрток по-прежнему лежал на полке. На моей памяти таких поломок никогда не было. Я попросил мальчика подождать, взял свёрток и пошёл в кабинет к нашему администратору Якову, чтобы отправить посылку.
Яков был Петербургским евреем, зарабатывал на продаже самиздата, пока однажды подельник не зарезал его по-пьяни. Как и я, он навсегда остался холостяком, потому и получил работу на почте. По правде говоря, нам поначалу было сложно найти общий язык, но со временем мы стали хорошими товарищами. Яше всегда было, что рассказать, а я больше любил слушать – так и работали. Странно, что при жизни он не нашёл для себя достойного дела, зато здесь Яша был на своём месте.
- Ой вэй! – Протяжно поприветствовал меня администратор.
- Привет, Яша, я…
- Сегодня пришла новая коллекция марок! На сей раз «Сад Земных Наслаждений» Босха. Посмотри, какая детализация!
- У меня шкаф сломался, можно взять твой до конца дня, пока отремонтируют? – одёрнул его я.
- Да, таки конечно бери... И напиши заявку на ремонт сейчас.
Я бросил посылку в шкаф Якова. Раз-два-три. Посылка продолжала лежать, как ни в чём не бывало.
- Ты понимаешь, что это значит? – Спросил я.
- Вероятность поломки двух шкафов стремится к нулю. Значит остаётся только один вариант. – Яша задумчиво почесал бороду. – Он не покойник.
- И какого чёрта этот ребёнок пришёл?
Я начинал злиться. Первый раз на моей памяти человек пытался воспользоваться нашей службой, как обычный человеческой почтой. Вернувшись к мальчику, я укоризненно на него посмотрел и спросил:
-Тебя зовут Капустин Иван Геннадьевич?
-Да. – Грустно сказал мальчик.
- А где твоя мама, Ваня?
- Она ждёт снаружи.
- Не мог бы ты её позвать ненадолго?
Мальчик побежал и через минуту вернулся с худощавой женщиной лет тридцати.
- Можно вас на пару минут? - Попросил я женщину, после чего мы направились в Яшин кабинет. Она явно побаивалась нас, так как все мы были покойниками.
- Присаживайтесь, гражданка. – Сказал я, указав на стул напротив стола, за которым сидел администратор.
Яков молча крутил в руках шариковую ручку. Я присел на край стола и посмотрел на коллегу, пытаясь понять, кто из нас задаст вопрос, о котором мы оба думали. После недолгого молчания Яша заговорил:
-Ваш ребёнок, Иван Капустин, только что пытался отправить посылку живому человеку, своему отцу. Ребёнок искренне склонен полагать, что Геннадий Капустин… отец… жив. Поскольку мы не занимаемся подобного рода услугами, вынуждены вам отказать.
- А вы можете просто взять письмо? – Спросила женщина, смотря в пол.
- Таки нет. Я же говорю, что не можем. При всём уважении…
- Отец ушёл из семьи, а вы сказали ребёнку, что он умер? – Оборвал я Яшу.
Женщина начала тихо плакать. Всё было ясно. Печально только то, что ребёнок был вынужден участвовать во всей этой истории. Разве она не знала, что мы не можем принять такую посылку? Зачем она его привела?
- Возьмите, пожалуйста, письмо… я не могу ему сказать… он ушёл, а я осталась с Ванечкой… я не знала, что сказать ему про отца, когда он спросил… я разозлилась…
Женщина закрыла лицо руками и ближайшие пару минут мы могли слышать только негромкие всхлипы. Мы с Яшей переглянулись. За годы совместной работы на разное насмотрелись, и женские слёзы были самым неприятным из того, за чем приходилось наблюдать.
- Ничем не можем помочь, гражданка. – повторил Яша.
- Он умирает. – сказала женщина.
- Отец? – обрадовался Яша. – Если срок меньше трёх месяцев, то мы можем отложить посылку в камеру хранения «до востребования» …
- Ваня. – Сказала сухо женщина. – У него СПИД. Гена бросил семью, когда узнал… Врачи дают меньше года.
Молчание. Я смотрел то на Яшу, то на несчастную мать, Яша смотрел на испещрённые морщинами руки всё ещё молодой женщины. Отдать ей посылку и отправить рассказывать умирающему ребёнку, что отец бросил их из-за его смертельной болезни - было слишком, даже для сотрудников ОВК. Через пару минут, собравшись с мыслями, я подошёл к ней, вынул из рубашки белый платок.
- Ладно, успокаивайтесь, гражданка. Вытрите слёзы. Заберём мы ваш свёрток. – Я посмотрел на Яшу. – Под мою ответственность. Будем надеяться, в хранилище «до востребования» посылка пролежит недолго. Берите ребёнка и больше не приходите.
- Спасибо!
Она кинулась мне на шею. Пришлось её приобнять. Приятный запах женских духов, который я слышал, возможно, впервые, тонкими нотками донёсся до меня. А тем временем через полкомнаты по-отечески укоризненно смотрел Яша. Через несколько минут она удалилась, а мы смогли вернуться к работе, что было непросто, учитывая произошедшее.
Яша меня не винил. По его словам, он и сам собирался так поступить. Пусть мы и покойники, но человеческие черты в нас отчасти сохранились. День закончился, объяснительные были написаны, а посылка сдана в «спецхран».
Через какое-то время я снова увидел эту женщину, только на сей раз она пришла одна. В посылке было короткое письмо, которое я не захотел читать и коробка цветных карандашей. Я понимающе посмотрел на неё, указал, где оставить подпись. Она передала мне посылку, а я положил её в шкаф. Раз-два-три…