Septem peccata

Мой идеальный герой построен на диссонансе,

 

Как в танце без кульминаций,

 

Женщина-новый Бог пожирающая агнец.

 

Выпивая вино, на теле рисунки рисуя,

 

Я продолжаю ходить по струнке рискуя,

 

Достать ли сердце с груди буржуя,

 

Впадаю в кому или все-же психую.

 

Жадность. Avaritia. Как говорите?

 

Корыстолюбие права на распитие

 

Вечного счастья деньгами укрывшись.

 

Acedia. Уныние, продолжительное движение

 

Тысячелетиями в пустыне. Мне лень шепчет,

 

Оставить все, устремить взор в телевидение

 

И стереть глаза, пока не стали синие.

 

Гнев хлещется в бокале крови. Ira.

 

Мучительная сила, и кулаки дрожат,

 

Мне бы гореть все ярче, ярче всех в стократ,

 

А пламя выплюнет пеплом сердце в аккурат.

 

Luxuria. Картина в голове наполняется сладострастием, жгучем и грязном со мной в главном участии. А ядовитый чад образов,

 

Я вижу каждый день, на мониторе осознанно.

 

Я никогда не страдал от прожорливости,

 

Хотя не упускал такой лихой возможности,

 

Главное блюда подонка про жор новости,

 

Gula в каждом из нас из-за бестолковости.

 

Зависть, как жало давит на жалость.

 

Как мало, вокруг все бегут на сладость,

 

Поймало меня на мысли, что много мне надо.

 

Invidia не стала основным врагом, но стала главным.

 

Гордыня жжется, но начиная с презрения,

 

Даже в отражении хуже чем я, на мгновение

 

Стал на сторону всех осуждения.

 

Так кто я мудр или это Superbia?

 

Семь великих семей за круглым столом,

 

Посередине голова моя отрубленная в блюде.

 

Один много жрет и запивает все вином,

 

А остальные обговаривают судей.

 

Я точно в ад попал давным-давно,

 

И вы все нелюди и твари,

 

Пусть мое имя запятнано грехом,

 

Но я хотя-бы его сам создал руками.