"Оседлый табор, безлошадный табор..."

* * *

Оседлый табор, безлошадный табор,

тоска и песни, люрекс и пестрядь…

Писатели губернского масштаба.

Полсотни судеб. Общая тетрадь –

зовется «рукописным альманахом»,

и в раритеты метит с первых дней,

и станет, разумеется… Однако

сожжешь ее – прославишься верней.

Но – не сожжешь: последняя отрада,

Надежда не оставить ремесло.

Ты с Фетом и Толстым запанибрата –

коллегам просто больше повезло,

творили безоглядно, незлобиво,

не в таборе, без горя от ума…

Над клубом – дымный бар «Живое пиво»,

а в цокольном, под клубом, – «Шаурма».

И все трудней нелицемерно славить

ракитный пруд, святой крестьянский труд…

Сбоит и пьяно привирает память,

а вслед за ней и строки скучно врут.

Так напиши задорно, современно,

а не плоди есенинскую грусть!

Жаль, трусоват мой рыцарь по обмену,

он сам себе и жертва, и Прокруст.

И за окном по-прежнему неясно –

над этим домом вечно моросит.

Пиши хоть в стол ты, хоть Пегасу в ясли,

Крылатый все равно не будет сыт.

Ты правильный. Ты выверен до штампа.

Из них построил сам себе тюрьму.

Мой мэтр, звезда губернского масштаба,

оседлый мой… Пегас тебе к чему?