Послушайте, эта груша Аббат весом в 400 грамм выглядела королевой рядом со свитой из невзрачных Конференц. Я тронула ее пальцем, и он вошел на треть фаланги в перезревшую сочную мякоть. Разглядев фруктонессу, я поняла, что ее не покупают из-за потемневшей битой бочины. Рыхлая вмятина украла четверть грушевой красоты. А платить бы пришлось как за целую. Конечно, можно купить и так, а потом срезать наружный брак. Но что там внутри? – наверняка думали люди. И брали кило ранней картошки.

Я вообразила, как усердно груша подставляла свои бока под палящее азербайджанское солнышко, как маялась на пути в дождливый Питер, чтобы наконец растечься по чьим-то нетерпеливым губам липкой патокой, подарив весь свой вкус и аромат. И этим содержанием она дорожила не меньше, чем внешней прелестью.

А теперь, что же получается – фруктовая миссия невыполнима? Ведь если вскоре грушу не купят, ей придется бесцельно положить жизнь и оставшуюся красоту на алтарь мусорного бака гипермаркета на проспекте Героев, 76. Или, не дай Бог, ее ждет уценка, а для королев это хуже смерти. Еще представила – юркий грузчик, перед тем как швырнуть ее на помойку, жадно вопьется редкозубой пастью в халявные участки мякоти, не тронутые изъяном. Нельзя медлить ни минуты!

… Короче, грушку я несла домой осторожно, на полувытянутой руке, хоть и спешила. Даже сократила путь дворами. Захожу в квартиру, а там, не поверите… Два азербайджанца! Шутка, конечно.

В общем наружное грушевое несовершенство, никак не сказалось на сердцевине. Я оценила всю ее внутреннюю чистоту и великолепный вкус, без остатка. И без осадка, что мне пришлось за это заплатить. Конечно, грушица досталась мне не бесплатно, как, по словам тибетских старцев, должно доставаться все самое ценное в жизни. Но ведь она не допускала мысли, что ее можно купить. А значит, так и не продалась.

 

© Татьяна Зима