донна
сердце бьётся утомлённо в изрешЕченной груди. в решете мелькает донна впереди и позади. проникает в коридоры, приближается к лицу. будто пляшут матадоры, показав быка дворцу мёртвым, слабым, побеждённым - сердце так ведёт она, мной не Узнанная донна, и моя ли в том вина?
поманила красной тряпкой, мол, поди сюда, юнец. притворилась старой бабкой - и веди её в дворец. непременно появиться надо с нею вместе там - говорит. и вот граница за спиной. и по мостам, переездам, тротуарам - неосознанно вперёд. да, дворец не нужен даром, но открыть посмеешь рот как? - когда старуха просит довести в такой-то час, ведь разбойники и лоси нападают каждый раз. Боже, сколько ей агрессий угрожают на пути, так что в этаком эксцессе нам отмазок не найти.
донна анна, нет, эльвира, ну какой я дон жуан? я из части полумира, где не чтут измен обман. отпусти меня, родная, в плен, что выбрал я уже, и не мучай, навевая мысль о странном мираже. мне известно, что на свете нет дворца, о коем речь. чувствуй, как шагает ветер - смысла нет его стеречь, как меня тебе, подруга дней суровых, отпускай, чтоб смотрел я без испуга в небо, himmel, cielo, sky.
донна анна, катя, вика, я исполнил страшный долг: разглядев детали лика твоего, я не умолк. нет, молчанью нету места в обознавшейся душе: до источника протеста не добрался рикоше(т) бессловесности. объятий я избёг твоих, уволь. от дворца и до распятий нота - честный ноль-бемоль. потому рукопожатий не прошу, а рот без шва оставляю, чтобы внятен голос был мой. наших - два.
я уйду своей дорогой, донну бросив до дворца. как бы, гордой и убогой, он вдали ей ни мерцал, он - обманка, миф, фантом и всё такое. зуб даю. я совсем не знаю, кто мы, но видал не раз змею прям вживую, а не в строках, так что отличить смогу, как и здесь. хотя упрёков к донне нету. на снегу я прилягу - бык сбежавший. на минуту ввысь взгляну и пойму, что даже павший в битве счАстливей в плену оказавшегося. вчуже я взгляну вот так на них и в февральской мягкой стуже дальше двинусь, строг и тих. сердце будет утомлённо биться втайне иногда, но не сыщет больше донна за решеткой ни следа. города пройдёт, деревни, по горам промчится вмиг, но не станет светлым - древний - облегченный жертвой - лик. я закрыл от донны ставни и бреду себе вперёд, вспоминаю страх свой давний и от швов свободный рот. после донны ни единый не просил ему помочь. я один. пусты равнины. и везде гуляет ночь.
пусть гуляет: всё на время - скоро утро, скоро, да, землю луч в льдянОе темя поцелует - и тогда я очнусь, как к жизни новой, вспомню виденный мной лик и менять начну готовый черновик на беловик. раз за разом, бесконечно, направляя голос ввысь, чтоб сбивался ветер встречный, облака за мной неслись. я на меньше не согласен, больше - в мир не сможет влезть.
день встаёт,
потерян,
ясен,
будто он и вправду есть.
13-14.02
