"День памяти и скорби."
Сегодня печальная, скорбная дата,
Кто помнит сорок первый год.
Всех нас коснулась тяжкая утрата,
Особенно детей, оставшихся сирот.
Отцы сражаясь головы сложили,
Мечтали выжить, а не погибать.
Отдали жизнь, чтоб все мы жили,
И Родину спасти, а не врагу отдать.
22 июня, едва чуть забрезжил рассвет,
Мир померк для всех в одночасье.
Кровь и страдания войны пяти лет,
Принес всем народам несчастье.
Смотрю я, на погибшего отца портрет,
И взгляд тотчас туманится слезами.
О, если б знал он сколько ужаса и бед,
Пришлось нам детям пережить и маме.
Тот страшный сорок первый год,
Застал нас в Латвии, г. Лиепае.
Отец военный лётчик был, пилот,
Переведён туда служить был в мае .
Я был малыш и помню всё не очень,
Разверзлось небо, вздрогнула земля,
День наступил, он был темнее ночи,
Для всех живых, и в том числе меня.
Разрывы бомб, снаряды в каждый дом ,
Земля, как лист осиновый, дрожала.
Сигнал тревоги, все лётчики на аэродром,
Мать вся в слезах его навечно провожала.
Не взят был враг никем из них в прицел,
В бою воздушном не смогли сразиться.
Никто из«ястребков» в то небо не взлетел,
За соколов, за упокой пришлось молиться.
Темнело небо от эскадрилий самолётов,
Бомбить, летящих дальше на восток.
Но наших в небе, павших не было пилотов,
Чтоб защищать войска и беженцев поток.
Мы с мамой в беженцев влились поток,
Бежали от войны в места свои родные.
Иначе ждала смерть, надежда был восток.
Там были наши, а не войска уже чужие.
Пал Брест, затем Смоленск,, мы ничего
не знали.
Что фронт ушёл уж дальше на восток,
Нас беженцев не оповестили, не сказали,
И посему мы немцев там не ждали.
Всё страшное мы думали осталось позади,
Мы добрались до Брянщины, в края родные.
Фашисты раньше оказались впереди,
Нас ждала оккупация и времена другие.
