"День памяти и скорби."

Сегодня печальная, скорбная дата,

Кто помнит сорок первый год.

Всех нас коснулась тяжкая утрата,

Особенно детей, оставшихся сирот.

 

Отцы сражаясь головы сложили,

Мечтали выжить, а не погибать.

Отдали жизнь, чтоб все мы жили,

И Родину спасти, а не врагу отдать.

 

22 июня, едва чуть забрезжил рассвет,

Мир померк для всех в одночасье.

Кровь и страдания войны пяти лет,

Принес всем народам несчастье.

 

Смотрю я, на погибшего отца портрет,

И взгляд тотчас туманится слезами.

О, если б знал он сколько ужаса и бед,

Пришлось нам детям пережить и маме.

 

Тот страшный сорок первый год,

Застал нас в Латвии, г. Лиепае.

Отец военный лётчик был, пилот,

Переведён туда служить был в мае .

 

Я был малыш и помню всё не очень,

Разверзлось небо, вздрогнула земля,

День наступил, он был темнее ночи,

Для всех живых, и в том числе меня.

 

Разрывы бомб, снаряды в каждый дом ,

Земля, как лист осиновый, дрожала.

Сигнал тревоги, все лётчики на аэродром,

Мать вся в слезах его навечно провожала.

 

Не взят был враг никем из них в прицел,

В бою воздушном не смогли сразиться.

Никто из«ястребков» в то небо не взлетел,

За соколов, за упокой пришлось молиться.

 

Темнело небо от эскадрилий самолётов,

Бомбить, летящих дальше на восток.

Но наших в небе, павших не было пилотов,

Чтоб защищать войска и беженцев поток.

 

Мы с мамой в беженцев влились поток,

Бежали от войны в места свои родные.

Иначе ждала смерть, надежда был восток.

Там были наши, а не войска уже чужие.

 

Пал Брест, затем Смоленск,, мы ничего

не знали.

Что фронт ушёл уж дальше на восток,

Нас беженцев не оповестили, не сказали,

И посему мы немцев там не ждали.

 

Всё страшное мы думали осталось позади,

Мы добрались до Брянщины, в края родные.

Фашисты раньше оказались впереди,

Нас ждала оккупация и времена другие.