Но вот душа... Душой – тепла..,
Три белых розы,
Ах! Как хороши!
Сжималось вазы,
Горлышко души...
У вазы скромный ободок,
И в трещинках лазурный бок.
Весь облик, – долго жизнь скребла,
Но вот душа,– душой – тепла.
Цветы внимая вазы скрипы,
Вонзали в трещинки шипы,
Бутон,– цветения разгар,
Не думал,– чей сей жизни дар.
Пока им было невдомёк,
Как скорый возраста стежок.
Воспетое пером – мгновенье,
И долгое увядшее теченье.
Так и стояли – стар и млад,
И каждый думами был рад.
Цветам сосуд внимал взахлёб,
От красоты такой – озноб.
От счастья вырвалось само,
Чуть наклониться над трюмо...
Убрали битый черепок,
Цветы поставили в рожок.
Отряхивали розы пыль,
Затеялись кружить кадриль.
И не заметили,– страсть,пыл,
Что вазочки и след простыл.
Ах! Как хороши!
Сжималось вазы,
Горлышко души...
У вазы скромный ободок,
И в трещинках лазурный бок.
Весь облик, – долго жизнь скребла,
Но вот душа,– душой – тепла.
Цветы внимая вазы скрипы,
Вонзали в трещинки шипы,
Бутон,– цветения разгар,
Не думал,– чей сей жизни дар.
Пока им было невдомёк,
Как скорый возраста стежок.
Воспетое пером – мгновенье,
И долгое увядшее теченье.
Так и стояли – стар и млад,
И каждый думами был рад.
Цветам сосуд внимал взахлёб,
От красоты такой – озноб.
От счастья вырвалось само,
Чуть наклониться над трюмо...
Убрали битый черепок,
Цветы поставили в рожок.
Отряхивали розы пыль,
Затеялись кружить кадриль.
И не заметили,– страсть,пыл,
Что вазочки и след простыл.