Мечник, пикейщик и алебардист

Лакоя Ирина

Слышишь?

Железные когти скрежещут.

Бьются металл о металл корабли,

Будто бы кровью пробоины хлещут,

Давятся смолью, трещат от воды.

Им неизвестны ни страх, ни отвага,

Палубы скрипом встают на дыбы.

Море - всего лишь огромная шпага -

Лезвием тонким стирает следы.

Там, где песок омывает прибоем,

Где в час покоя вода как батист -

Там умирали с пронзительным воем

Мечник, пикейщик и алебардист.

Если бы кто-нибудь видел их руки:

Добела вжатые ногти в ладони,

Если бы кто-нибудь слышал их муки:

Хрипы и выдохи горькой агонии.

Ветер играет в песчаные пляски,

Нежным порывом рисует портрет.

Море за ним затирает все краски,

Всё обращает в свой собственный цвет.

Видишь?

Царапины на волнорезах.

Их оставляли удары меча.

В этих глубоких, неровных порезах

Почерк страдающего палача.

Он променял свой колпак на кольчугу,

Сдал в королевской казарме топор

И убивал за родную лачугу,

За свою дочку, погибшую в мор.

Рядом отметины от алебарды,

Девять зазубрин, тяжелых рубцов,

Там, соскочив с гравированной гарды,

Трижды промазало между бугров -

Парализованный ужасом нищий,

Силой отправленный биться с врагом,

В жизни не знавший постели и крыши,

Послан сражаться за чей-нибудь дом.

Там, где песок омывает прибоем,

Где штормовой полумесяц навис,

Падали замертво в темное море

Мечник, пикейщик и алебардист.

Чуешь?

Едва уловимые нотки

Запаха меди, кипящей в огне.

Здесь надрывались охрипшие глотки

Криком, бодрящим в последнем рывке.

Тысячу раз их приливом достало,

Эти увядшие в тине шаги -

Юный пикейщик погиб от ударов

Чьей-то суровой и твердой руки.

Он был уверен, что это достойно -

Каждый мужчина находит свой шрам.

Так он и умер - наивно, спокойно.

Умер один от бесчисленных ран.

Дно под волною блеснуло железом

Пики, меча и зубцов алебарды,

Каждым ударом и каждым порезом

Море стирает кровавую правду.