Этюд Картофельный

Ей нравилось окуривать биди лобзавшихся гостий — те ласкались Инь-Янь'ем — и , хоть не считала себя лесби, представляла себя той — кто снизу: отказаться от выбора, довериться и — принять.

 

«Когда я был молод — многим млаже чем в сей день» — пел Джон о помощи, а девушки лобзались.

 

Она была свободна от соитий, зависимостей и обязательств: лучи скользили сквозь дым — бликами — фосфенами на снимках и грудях любивших — восхитительных в блеске и беспомощности молодости, — и нет места пороку и осуждению — но созерцание, но восхищение: скольжением прядей по коже, расширением зрачка, сладостью губ иссохших…

 

Она понимала: смаковала биди с женьшенем, в шортиках и топике — стоя у окна на ножках без чулков, взглянула уголками глаз — на ласкавшихся в рассвете; улыбнулась — и глотнула дыма благовонного чуть глубже — и выдохнула, и рассмотрела себя в вихре триединства, внутри паров мечтаний, — и скользнула космической нитью по фантазии, в тепле наслаждения: вечностью, собой, мгновением, влюблёнными, мечтою…

 

Помутнело в голове — надавила на переносицу пальчиками-палочками-корицы; вздрогнула — и сосуд лопнул, и кровь скользнула на ладонь; важное — заметить, пустое — беспокоиться.

 

 

 

«Иди к нам» — влюблённые поняли — «Рискуй своей моралью», — о чём-то трепетно мечтать, а иным любовно заниматься - и утро сьё, лакомо ей вспомнить.

 

 

Дракончику — союзнику в среде эгоизма и малодушия, — помогавшую смеяться и обратить жизнь в притчу.