Монолог старого башмака

Мосты, подворотни, трамвайные рельсы

И небо, в котором уже не согреться.

Пропахли страницы слезами и кровью.

Ты можешь стучаться — никто не откроет.

 

Я знаю, как больно. Я знаю, как страшно —

Когда заступает последняя стража.

Донбасс и Одесса — и что-то святое...

А кто-то презрительно в спину: «Пустое...»

 

А кто-то вкушает пирожные с кремом,

Из преданных сук собирает гаремы.

Отравлено тело. Обуглены нервы.

Но я не хочу — ни последней, ни первой.

 

Мне тошно, мне горько от вашей победы!

Как жаль, что не смог в президенты Дарт Вейдер...

Он — подлинный ангел на фоне поэтов.

Возможно, его бы стерпела планета.

 

Поэты сыты потребительским раем.

Поэтам плевать, что иные сгорают

За правое дело, за право на слово.

Поэтов не мучит продажная совесть.

 

Но я — не поэт. Я — солдат-одиночка.

Меня донимают бессонные ночи

И сердце стучит с перерывом на кофе.

Всё реже является муза — и пофиг.

 

Она загуляла на Козьем болоте.

Её угощают истерзанной плотью.

А я — о высоком, о жизни и смерти...

Извольте плеваться, но в душу — не смейте.

 

Бессмертны грехи и священны обиды.

Герои ласкают не женщин, а биты.

Всё чаще молчу. И душа не на месте...

Я — старый башмак. Но башмак-то — армейский.