Суточная рапсодия.
Небесный кузнец снова горн свой разжёг,
И утро спускается тихо и сонно.
Обратный отсчёт - есть один из путей,
Но в каждом пути будет слово...
Толпа сутулых монахов, проходит давно лабиринт,
По Земле, в полумгле, в полуслове...
Растеряв весь товар, кроме ссуды в навар,
Они снова бубнят о погоде.
Надоели дожди, и снега... и не жди,
Солнца ясного в этой пустыне.
Только лёд и снега, и печаль, и тоска,
Да стучит всё один дурачина.
По железу ему, слаще мёда видать...
Звон стоит уж десятую вечность.
Но не слышат его... почему, отчего?
Все оглохли, уйдя в "бес-конечность".
Из толпы был один, больше всех в нём седин.
Больше дыр на халате и рясе.
Он забыл что искал, и забыл что хотел...
И за ним все плелись восвояси.
Там каждый пленник, в своей же голове.
У тела мудрость миллионов жизней.
Уже не важно, дремота иль стыд.
Вся суть в узоре твоих мыслей.
Но снова, от прилипчивых обид,
Соизмеряя вес и расстояние...
Все тянут бессловесно нить -
Стальную нить желания.
Та нить, как луч небесного огня,
Подобна брошенному в вечность взору,
Опутает, завяжет, и казнит...
Молчанием, пренебреженьем к слову.
Потерян безвозвратно твёрдый разум,
И в этом взмах отточенной косы.
Заманчивость далёкой полосы...
За горизонтом - ошибочная сразу.
Лишь ты дойдёшь до этой, до черты,
Увидишь снова росчерк полосы.
И так, все постоянно ошибаясь,
Проходят жизнь, и ищут - кто же мы?
Всё надо удалить. Всё, что без цели - дым.
Всё праздное, бесцельное, пустое.
В особенности то, что непростое...
Где любопытство, злобой дышит, с ним.
Все могут спать, а могут просто - быть.
Но жребий брошен - всё разумное есть в родстве.
В согласии с природой стоит жить.
Пусть даже ты в отчаянном сиротстве.
Итак... толпа, она уже прошла.
Протопала своею богадельней.
Им ясен мрак, им в сердце нож и гвоздь.
И подчинение отдельнейших мгновений.
И снова ночь... и вдохновение.
И сердце с Духом ищут Путь.
Мерцанье звёзд, как откровение,
Как бег по кругу, внутрь и вглубь.
