у него безумные карие до жути глаза.
у него безумные карие до жути глаза,
я стараюсь сдержать как-то воздух ртом.
не знаю как у других, а у меня не нажать тормоза,
не успеть. утром как нибудь очнусь за бортом.
у него безумные теплые до жути губы,
они согреют в минус тридцать/ дайте секунду.
от его прикосновений дрожат даже скулы,
он мне дарит уже май. у меня от него простуда.
у него безумный пронзающий до жути взгляд,
он проникает внутрь/ следом уже наружу.
"милая, ты простужена" - все говорят.
только не вылечи меня никто. не нужно.
у него безумные крепкие/ сильные руки,
я готова их носить вместо перчаток в стужу.
он моя реальная температура, люди,
он мой шарф, что греет шею/ греет мою душу.
он просто самый безумный до жути,
слушает любимые басы вечно живого рока,
ненавидит, когда заставляю одевать шапку утром,
и эта его родинка на подбородке. боже.
он просто самый безумный до жути,
безбашенный мальчик с гитарой в руке,
его ищет каждая идеальная повсюду,
а он отдается в объятия только мне.
и кстати я люблю его,
люди,
такого безумного до жути.
я стараюсь сдержать как-то воздух ртом.
не знаю как у других, а у меня не нажать тормоза,
не успеть. утром как нибудь очнусь за бортом.
у него безумные теплые до жути губы,
они согреют в минус тридцать/ дайте секунду.
от его прикосновений дрожат даже скулы,
он мне дарит уже май. у меня от него простуда.
у него безумный пронзающий до жути взгляд,
он проникает внутрь/ следом уже наружу.
"милая, ты простужена" - все говорят.
только не вылечи меня никто. не нужно.
у него безумные крепкие/ сильные руки,
я готова их носить вместо перчаток в стужу.
он моя реальная температура, люди,
он мой шарф, что греет шею/ греет мою душу.
он просто самый безумный до жути,
слушает любимые басы вечно живого рока,
ненавидит, когда заставляю одевать шапку утром,
и эта его родинка на подбородке. боже.
он просто самый безумный до жути,
безбашенный мальчик с гитарой в руке,
его ищет каждая идеальная повсюду,
а он отдается в объятия только мне.
и кстати я люблю его,
люди,
такого безумного до жути.