Памяти Александра Башлачёва

Моя смерть обещалась в среду -

после завтрака, в девять часов -

на небудничную беседу

у окна с видом на Петергоф.

 

Говорила: придет неслышно,

и дорогу найдет без труда,

и просила без встречи пышной

обойтись. Ночь, гудят провода,

 

за окном фонари и небо,

на столе виноград и вино,

и еще два часа до рассвета,

и не спится. И мыслей полно:

 

как живу, чем дышу, что помню

и кому под подушкой письмо,

с кем согрею огонь ладонью,

почему не закрыто окно,

 

и зачем Подарил мне сына,

а потом Оторвал как с душой,

почему и в палате стыдно

в колокольный безвременный вой,

 

на какую беду морщины

одолжили случайной весной,

почему так боятся кончины,

почему не закрыто окно,

 

почему, если честно - больно,

на кого променял меня чёрт,

почему мне за тем спокойно,

кому крест в рукавах не жмёт,

 

за какую звезду цеплялся,

и зачем столько песен пою,

и надрывное "исписался",

и простое "зачем здесь живу"...

 

На столе помидоры, водка,

чей-то голос угрюмо молчит,

папироса дымит, и горько

прошлым горло и душу саднит,

 

и тревожно дрожит от бессилья,

словно в кадрах немого кино,

восемьдесят восьмой. Россия.

Утро. Девять. Открыто окно.

 

май 2013 г.