Памяти Александра Башлачёва
Моя смерть обещалась в среду -
после завтрака, в девять часов -
на небудничную беседу
у окна с видом на Петергоф.
Говорила: придет неслышно,
и дорогу найдет без труда,
и просила без встречи пышной
обойтись. Ночь, гудят провода,
за окном фонари и небо,
на столе виноград и вино,
и еще два часа до рассвета,
и не спится. И мыслей полно:
как живу, чем дышу, что помню
и кому под подушкой письмо,
с кем согрею огонь ладонью,
почему не закрыто окно,
и зачем Подарил мне сына,
а потом Оторвал как с душой,
почему и в палате стыдно
в колокольный безвременный вой,
на какую беду морщины
одолжили случайной весной,
почему так боятся кончины,
почему не закрыто окно,
почему, если честно - больно,
на кого променял меня чёрт,
почему мне за тем спокойно,
кому крест в рукавах не жмёт,
за какую звезду цеплялся,
и зачем столько песен пою,
и надрывное "исписался",
и простое "зачем здесь живу"...
На столе помидоры, водка,
чей-то голос угрюмо молчит,
папироса дымит, и горько
прошлым горло и душу саднит,
и тревожно дрожит от бессилья,
словно в кадрах немого кино,
восемьдесят восьмой. Россия.
Утро. Девять. Открыто окно.
май 2013 г.
