Шепталин (один день шахтёра)
Шепталин был странным шахтёром. Аномалия заключалась в полном отсутствии в его лексиконе ненормативной терминологии. В тотально мужском коллективе добычного участка, где Валентин Иванович работал горным мастером, это бросалось в уши. Новички бригады через несколько минут общения с ним начинали испытывать дискомфорт, который поначалу трансформировался в некую снисходительность к рафинированному непосредственному начальнику. Но с течением времени, оценив очевидный профессионализм и опытность матёрого горняка, мужики прощали ему эту невинную странность.
Тем более, что в непростых условиях лавы, где в процессе добычи угля периодически возникали сложные моменты, Шепталин всегда непосредственно участвовал в ликвидации опасных ситуаций.
Так было и в том случае, о котором я хочу рассказать.
В кровле забоя, с которого комбайн бойко срезал одну за другой угольные стружки, образовался закол – трещина, уходящая вверх на неопределенную высоту. Это могло грозить обрушением. Необходимо было защитить лаву, затянув щель лесоматериалами. Работа неприятная и небезопасная, но привычная и необходимая.
Шепталин, как всегда был на передовой – стоя на коленях на корпусе комбайна, заводил в приямки деревянные распилы, на которые бригадир дядя Саша набрасывал доски. Остальные ГРОЗы* были на подхвате – принести-отрубить-подать.
Обрушение, как это всегда бывает, произошло внезапно. Из закола с шорохом вытекла лавина мелкого угля, перемешанного с породой непосредственной кровли. Тренированные горняки бросились вверх и вниз по лаве. Последним на конвейерный штрек выскочил дядя Саша и, выплюнув пыль, выдохнул:
– Иваныча завалило!
Кто-то побежал к телефону вызывать горноспасателей. Остальные вернулись в лаву.
Вывал был не очень большим по объёму – горная масса присыпала комбайн и часть межстоечного пространства.
Над кучей мелкой смеси породы и угля над комбайном торчала вверх неподвижная кисть
правой руки, что произвело сильное впечатление на тех, кто это увидел. Картинка выглядела реально жутко и одновременно обнадеживающие – было очевидно где нужно копать. Двое горняков по команде бригадира, для предотвращения возможного повторного обрушения, воткнули концы деревянных затяжек в грудь забоя над конусом с торчащей кистью и, взобравшись на комбайн, плечами прижали доски к козырькам металлических секций обеспечивая своеобразную временную крепь.
Остальные, под прикрытием быстро, но осторожно начали руками откапывать человека под завалом. Дядя Саша разгребал уголь в районе головы, благо ориентир был точным. Вскоре показалась белая каска и под ней чёрное лицо горного мастера. Веки дрогнули и поползли вверх. Рот широко открылся и с шумом втянул воздух вместе с угольной пылью и мелочью.
Живой!
Прокашлявшись и отплевавшись, голова Шепталина громко и экспрессивно выругалась:
– Вот гадство, блин !
Реакция окружающих была бурной и совершенно противоестественной в сложившейся ситуации. Ржали даже те, кто держал кровлю на своих плечах, отчего та угрожающе зашуршала.
Оборвав смех, горняки навалилась на оставшуюся часть горной массы, еще удерживающей пострадавшего, и за пять минут освободили его, сидящего на крыше комбайна в позе лотоса.
На штреке, в безопасности дождались подошедших горноспасателей. Доктор осмотрел спасённого на предмет повреждений и , не обнаружив ничего угрожающего, по традиции достал фляжку со спиртом.
Валентин Иванович не стал отказываться.
После пережитого стресса и алкогольного ожога горняк расслабился и пока его, слегка всё же помятого, укладывали на носилки, что-то оживлённо бормотал. Но как ни прислушивались боевые товарищи в надежде расширить свои представления о личности Валентина Ивановича Шепталина, ничего принципиально нового так и не услышали.
* ГРОЗ - горнорабочий очистного забоя
