Когда молчат путевые обходчики

Кулик Валерий

Была зима. Набитый товарняк

готовился к отправке на Акмолинск.*

Ты размышляла: "Боже, не отмоюсь

от этого позора - быть средь массы

супружниц тьмы изменников".

"Валяй! -

воскликнула одна - Чего стрематься!?

Бесчинствуйте, младые костоправы!"

Другая же вопила: "Как вояк

везёшь нас в неприступность Казахстана

выдёргивать камыш? Я не пойду

растаскивать вяза'нки на болотах.

Молчите, бабы? Встали бы бороться

за право быть не женщиной, но чело..."

Удар в живот закончил ряд потуг -

призвать к непоправимому.

Начало

любого одиночества внезапно,

как лихорадка, раз! - и ты в поту.

Так что же прячут жёны за слезами?

В тебе ещё хранились глас и стать.

Пришлось сменять иголку у цыганки.

Ничком распотрошив свои цыгарки,

ты проколола блёклую ладошку:

"Писать сестре. Немедленно писать.

Не дует ветер. Господи, а должен!

Но как начать?"

"Как страшно. Как устала.

Не вздумай к ним ходить. Пусть ходит сам.

Нас всех везут к болотам Казахстана".

Плыла тоска. Кричали: "Отвечай!

Зачем ты ерепенишься и мямлишь?"

Края запеленал белёсый мякиш.

Ты подошла к окошку: "Эй, обходчик!

послушай, братик, жрёт меня печаль.

Отдай её по адресу, о большем

просить я не посмею. Это подлость -

не дать родным и слова. Я - их часть!"

Обходчик чуть помаялся, но поднял...