Наше детство прошло на стройке небольшого, но знаменитого на весь Союз авиационного городка. Именно на стройке, поскольку бетонные плиты и котлованы были главной достопримечательностью посёлка, который возводили солдатики из стройбата, как сейчас модно выражаться, слабо мотивированные и мало заинтересованные в конечном результате. По этой причине дома из песка с намёком на раствор росли медленно и коряво.

Ещё одним популярным местом отдыха юношества середины семидесятых, когда АББА только набирала обороты, и кассетные магнитофоны были только в проекте, а «Slade» и «Kiss» переписывали на бобины в хз каком тридесятом качестве, в душе не ведая, о чём поют патлатые гуру, был котлован, засорённый стройматериалом и покрышками так, что жуки-плавунцы из протекающего через него ручья «Керосинки», густо сдобренной отходами авиационного горючего, не решались в этот котлован заплыть. Решался лишь Женя Потёмкин, четырнадцатилетний недоросль, навсегда застывший на отметке метр сорок своего роста, подобно Лионелю Месси до операции, оплаченной «Барселоной», с той лишь разницей, что будущая мировая звезда не могла вырасти генетически, а Женя просто сызмальства курил «Беломор» и потягивал портвейн «Агдам» из горла, чему нас безуспешно учил, и, по совокупности вышеперечисленных героических качеств, являлся нашим, уже местным, а не глобальным, гуру.

Но вернёмся к нашим стройкам... Само выживание в таких экзотических условиях уже было само по себе достойно уважения. Во втором классе приятель толкнул меня в спину на бетонированное дно теплотрассы, и хирург военного госпиталя поздравил родителей пострадавшего с тем, что «на пять миллиметров ближе к виску, и можно было заказывать музыку и место полтора на два».

В третьем в разгар войнушек с использованием всевозможного самопального оружия другой приятель засадил мне из шпулечного пистолета прямо в глаз, оставив на память о себе искусственный хрусталик и несбывшиеся мечты о карьере лётчика-истребителя.

Но время шло, и воинский дух подельников потихоньку иссякал, плавно переходя в интеллектуальные игры, главным образом, карточные. Одной из таких являлась «Город ЧМО». Принцип игры был схож на игры в дурака, буру или тыщу. Раздающий раскидывал колоду на семерых и оставшаяся карта объявлялась козырем. Игроки по часовой стрелке от раздающего смотрели свои карты, оценивая их силу, и первый, наиболее одарённый раздачей объявлял себя Доктором. Следом находился и Помощник. Остальные пятеро были ЧМО. Доктор с Помощником объединяли свои карты, выбирая три наиболее сильные и ходили ими под остальных, также собиравших могучую фишку. Если две из трёх карт сходивших не были биты, Доктор брал десять карт в руку и хлестал по носу пятерым неудачникам: «Лечу, лечу, лечу...» А помощник ходил следом и отвешивал по ушам другой десяткой карт: «Помогаю, помогаю, помогаю». Чаще всего так и происходило, но, случалось, что ЧМОшники отбивали две или все три карты и тут наступал апофеоз : пятеро озлоблённых и отмудоханных ранее счастливцев брали по десять карт и начинался камбэк: «Не умеешь лечить — не берись!» и «Не умеешь помогать — не берись!» Далее шло обсуждение расклада и сдающий, собирая колоду, торжественно объявлял: «Город ЧМО закрыт». И так продолжалось до темноты.

Другим популярным видом наплитного спорта была игра в переводного дурака на стакан воды. Проигравший под овации «отскочивших» брал Гранёный Символ Эпохи авторства Веры Мухиной, более известной не продвинутой части социума в качестве скульптора монумента «Рабочего и Колхозницы», возвышающегося на поляне между Проспектом Мира и ВДНХ, и шёл к местной колонке у частного сектора под названием «Болшевские домики» за ржавой водой, лишившей несколько поколений посёлка мечты о шелковистых волосах и здоровых зубах, за штрафным стаканом.

И бессменным «чемпионом» этих жестоких зрелищ не для слабонервных слыл наш ровесник Пашка Панарин*, неплохой, в принципе, паренёк, даже почти отличник, но карты были далеко не самой сильной стороной его интеллектуальных способностей. В частности, уже в зрелые годы, он всё ещё, со времён обучения в высшем ВУ, постоянно заказывал на третью даму в преферансе, и с не меньшим постоянством искренне удивлялся, почему эта третья дама снова не взяла... Однажды Пашка решил, видимо, пойти на рекорд в поисках игрового счастья и мужественно всосал подряд десять стаканов колоночной взвеси. Мы угорали над его округлившимся донельзя животом, но дружески похлопывали парня по плечу, сочувствуя его фатальному невезению (а по сути, неумению). Так вот после десятого стакана сумерки прервали «избиение младенца» и мы разошлись по домам, ибо на завтра была школа... Пашка не явился на уроки ни на первый, ни на второй день и мы, забеспокоившись, решили навестить боевого товарища. Оказалось, что эти два дня герой уикэнда «не слезал с очка», добротно продрыставшись от неумеренного потребления жизненно необходимой влаги. Поразило не мужество товарища, заявившего о намерении продолжать уроки игрового мастерства, а реакция матери красавца, заявившей сыну: «Надо было пить кипячёную!»... Ну нет бы, бл@ть, сказала: «Сынок, да на фиг тебе эта компашка, иди погуляй, на велике покатайся, с девочкой симпатичной познакомься, ведь ты на хорошем счету в школе!»... Ну, что тут скажешь ?! - ГОРОД ЧМО...

Кстати, недавно, я додумался, отчего так популярна была сия, мягко говоря, своеобразная игра в нашем посёлке. Ведь, по логике вещей, аббревиатура из трёх букв расшифровывалась элементарно просто:

Чкаловский, Московской Области.

примечание: * - имя главного героя второй части повествования — вымышленное, парень состоялся во всех отношениях и являет собою пример для «мОлодежи и пОдростков», и, будучи полковником в отставке, облагораживает дачу в окружении потомков под музыку вот уже 45 лет непревзойдённой АББА. А как он славно матерится на трассе, обкладывая трёхэтажным в открытое окно «кобыл с мобилами» и «ПраваКупилАЕздитьНаучитьсяНеСудьба?!»...

На сегодня на этом всё, «город ЧМО закрыт».