Я И ВОР СЛАДКОЕЖКА

"Причинять людям зло большей частью

не так опасно, как делать им слишком

много добра"

Ларош, французский писатель (1613 - 1680)

Когда я молодым лейтенантом после окончания специальной оперативной школы пришёл работать в милицию, он был в звании майора. Мне очень нравился его характер: тихий, спокойный и покладистый. Никогда от него не слышал дурного слова. Я обратил внимание, что он редко смеялся, не принимал участия в мужских весёлых разговорах. Хотя у нас с ним была разница в возрасте, я с ним нашёл общий язык. Несколько раз после работы он меня приглашал к себе домой. Знал, что у него есть жена, старшая дочь и малолетний сын. Когда я приходил к нему домой, заставал одного пацана, который был замкнутым и неразговорчивым ребёнком. Однажды майора спросил о жене и дочери. Может потому, что мы с ним выпили, он признался о частых ссорах в семье, которые не в силах остановить. С его слов, жена стала пропадать в ресторанах. Сначала она их посещала, когда он был на круглосуточном дежурстве. А потом посещение кабаков вошло в привычку. С дочерью дело обстояло ещё хуже. Она не только вместе с мамашей шаталась по кабакам, но и продавалась мужчинам. Хорошо, что об этом ничего не знало руководство милиции. Знай это, по такому случаю разговор стал бы коротким: был немедленно уволен из органов милиции и исключён из партии. Наконец, он принял решение. Чтобы доработать до пенсии, перевёлся на Крайний Север. Как ему там работалось, никто не знал. Переписку ни с кем не вёл. Однажды я встретил в городе милицейского пенсионера, и от него узнал, что майор давно умер. Вскоре по приезду на Север с ним на работе случился инфаркт. С оставшимися в Керчи женой майора и детьми, я не был знаком, и потому с ними не встречался. Как сложилась их судьба, мне было неизвестно.

Неожиданно встретился с сыном майора, с Виталием, по случаю расследования уголовных дел, возбуждённых по фактам краж государственного имущества из кафе, ларьков и магазинов. Понятно, что дело было рук одного человека, так как всегда похищалось в большом количестве всё, что было сладким: конфеты, шоколад, печенье, халва и даже торты. Преступнику особенно нравился шоколад. Сколько бы его ни было, вор всё уносил с собой. Из спиртных напитков брал только сладкое шампанское. Если находил денежную выручку, то, разумеется, забирал и её. Работники следственно-оперативной группы неустановленного воришку прозвали "вором-сладкоежкой".

Утром одного дня я только заступил на дежурство в качестве следователя, как тут же пришло распоряжение выехать с оперативными сотрудниками и экспертом - криминалистом на кражу, совершённую из кафе, расположенное на улице Ленина. Преступник ночью проломил крышу, проник во внутрь, и унёс с собой найденную денежную выручку, большую картонную коробку с конфетами и шоколадом, и несколько бутылок мускатного шампанского. К этому прибавил один торт. Видимо, больше не мог унести, так как в кафе оставалось ещё несколько тортов. На одном столике для посетителей стояла недопитая бутылка шампанского, остатки торта, а на полу валялись обёртки от плиток шоколада. Стало ясно, что вор-сладкоежка ночью выходил на охоту за сладостями. Пока я с экспертом-криминалистом осматривал кафе с составлением протокола, оперативники стали прочёсывать территорию вокруг кафе. Они обнаружили у пролома на крыше кафе обёртки от конфет. Ещё обнаружили обёртки во дворе кафе с тыльной стороны. Так как преступник наследил, был вызван кинолог с собакой, которая чётко взяла след, и не сбиваясь, привела в один из дворов на улице К.Маркса. У входа во двор обнаружили пару обёрток от конфет. Собака остановилась у входных дверей квартиры, в которую стала рваться с такой силой, что едва ни вырвала поводок у кинолога. Оперативники с грозным криком ворвались в однокомнатную квартиру. В неухоженной комнате увидели сидящим за столом перед пустой бутылкой шампанского молодого парня, изрядно выпившим. Рядом с бутылкой стоял начатый торт, вокруг которого были разбросаны обёртки от шоколадных конфет, и надкушенные шоколадные плитки. Возле кровати стояла картонная коробка с похищенными сладостями из кафе. Кроме вора в квартире была его жена, молодая девушка с грудным ребёнком. Девушка также была выпивши. От съеденного шоколада губы и уголки рта у обоих были коричневого цвета. Вор был задержан, а все сладости изъяты как вещественные доказательства.

Расследовать дело было поручено мне. Когда я стал знакомиться с вором, обратил внимание, что названная им фамилия, совпала с фамилией когда-то уехавшего на Север майора милиции. Внимательно вглядевшись в лицо вора, увидел в нём черты лица бывшего нашего сотрудника. На мой прямой вопрос об отце, Виталий, как звали вора, подтвердил мою догадку. Он сказал, что хорошо помнит меня и даже назвал моё имя. Коротко рассказал о том, что мать умерла, отравившись самодельным спиртным напитком, а сестру зарезали при неизвестных ему обстоятельствах. Так как мать квартиру пропила, то он быстро женился на девушке, имевшей свою однокомнатную квартиру. Мы с ним беседовали, как старые знакомые. Пользуясь этим, Виталий называл меня на ты и по имени. Мне он подробно рассказал о своих многочисленных кражах, которые у нас числились "сухарями." Сказал, что на него мы вышли по бумажкам от конфет. Он давно не ел сладостей, так как долго не мог подобрать торговую точку, из которой можно было без особого риска совершить кражу. Когда наконец дорвался до сладостей, то не мог сдержать себя, чтобы тут же не полакомиться. Сказал, что сладости любит с детства. Когда был маленьким, ему родители и сестра постоянно покупали шоколад и шоколадные конфеты, поглощавшиеся им в неимоверном количестве. В памяти на всю жизнь осталось воспоминание, как он ест вкусный шоколад. Он вырастал, а страсть к шоколаду, ко всему сладкому, не оставляла его. Так как денег на их покупку не хватало, стал заниматься кражами. Гордился тем, что долго не могли его поймать. "Как-никак, а я сын работника милиции, и потому кое-что знаю о работе ментов,» - улыбаясь, говорил Виталий.

У меня в производстве кроме дела Виталия было много других уголовных дел. Так как с Виталием я провёл все необходимые следственные действия, то с ним стал встречаться реже, чем в первые дни после его задержания. Я назначил ему амбулаторную судебно-психиатрическую экспертизу, так как понял, что Виталий отстаёт в своём умственном развитии. Моё предположение подтвердил психиатр. Но Виталий был признан вменяемым, так как в момент совершения преступления мог отдавать отчёт своим действиям и руководить ими. Я присутствовал при проведении экспертизы. Было странным от взрослого парня слышать своеобразные ответы на вопросы эксперта. Для примера приведу несколько вопросов и ответов. Вопрос: почему летает самолёт? Ответ: потому что есть впереди винт. Вопрос: а если легковой машине впереди поставить винт, взлетит? Ответ: а как же! Оторвите у самолёта винт, и он не полетит. Кстати, с этим на мой взгляд сложным вопросом я был не совсем согласен, так как не каждый десятиклассник, хорошо изучавший физику, мог бы рассказать, как и почему возникает подъёмная сила самолёта. Вопрос: почему у нас с утра начинается день? Ответ: потому что в Америке начинается ночь. Вопрос: что может происходить в электрической цепи, если при включении начинает мигать лампочка? Ответ: значит она старая, скоро сгорит. Вопрос: почему птицы осенью улетают на Юг? Ответ: потому что начинается охота. Они улетают, чтобы их не подстрелили. И дальше в таком же духе. Не только психиатру, но и мне было понятно, что Виталий явно отстаёт в умственном развитии.

Однажды мне в кабинет позвонил начальник КПЗ и сказал, что Виталий озверел, так как колошматит ногами в дверь и требует, чтобы я немедленно явился в КПЗ. Причину вызова не называет. Я сразу пошёл в КПЗ. Чтобы не терять время и не ждать, когда конвоиры приведут арестованного в кабинет следователя, я подошёл к дверям камеры, открыл окошко, так называемой кормушки, и позвал Виталика. Обратил внимание, что он был настроен воинственно. Но через окошко, с обидой на лице, всё-таки протянул руку, чтобы поздороваться со мною. Виталик и я присели на корточки и через кормушку стали разговаривать. Раньше в камерах, вместо нынешних коек, были нары, на которых прижавшись друг к другу, спали арестанты. Татуированная братва сидела на краю нар, не спуская с нас глаз, и чутко прислушиваясь к нашему разговору. В камере стояла мёртвая тишина. Виталик повышенным и дрожащим голосом, едва сдерживая гнев, выпалил: " Игорь, я всё знаю и, как другу, скажу прямо и откровенно, что все следователи на каждого арестованного от государства получают деньги на приобретение им туалетных принадлежностей, маек, трусов, сигарет и продуктов питания. Все следователи эти деньги прикарманивают. Поэтому, давай договоримся с тобой. Ты оставляешь себе все предназначенные для меня деньги, и я не буду никуда жаловаться, но за это купи мне хотя бы пол килограмма халвы." Тут же за спиной Виталика от зэков послышался глухой гул одобрения требований Виталика. Меня, как ни сдерживался, несколько разозлило поведение Виталика. И даже не из-за его слов, а потому что бросил срочную серьёзную работу и помчался в КПЗ, чтобы выслушать какой-то бред. Ему посоветовал поменьше слушать басни своих корешей по нарам, так как он мне пересказал ими придуманную чушь. Я поднялся с корточек, захлопнул окошко кормушки и пошёл на выход из КПЗ.

Сначала я направился в кабинет, чтобы закончить начатую работу, но потом передумал, представив, как Виталик мучается без сладостей. Может быть, у него началась ломка, как у наркомана, оставшегося без наркотиков. Я быстро вышел на улицу и помчался в продовольственный магазин, расположенный в нескольких десятков метров от УВД, на углу улицы Ленина и бывшего Почтового переулка. Я купил по килограмму сахара, конфет, халвы и пряников. Покупку, тяжело дыша от быстрой ходьбы, притащил в КПЗ. Открыл кормушку-окошко, и сладости передал Виталию. Он с детской радостью взял пакет и печальным голосом промолвил: "Эх, Игорь, Игорь, хотел меня обмануть? А ещё утверждал, что для меня не получаешь деньги! Хорошо, что тебе стыдно стало!" Он бережно прижал к себе пакет и направился к нарам, где с его нетерпением ждали сокамерники, чтобы разделить так легко доставшуюся добычу.