ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ЗНАКОМСТВА

«Когда человек счастлив, он всегда хорош. Но не всегда хорошие люди бывают счастливы»

О. Уайльд, английский писатель (1854 – 1900)

На экзамен по криминалистике я пришёл в университет, когда к сдаче готовились оставшихся три студента – заочника. Четвёртый, с перепуганным лицом, сидел перед преподавателем Константином Петровичем, подполковником милиции, одновременно преподававшим криминалистику в университете и в специальной оперативной школе милиции, которую три года назад я успешно окончил. Этот предмет мне очень нравился, я его хорошо знал, и потому ниже «пятёрки» другой оценки не получал. Для неё выделялось много часов с учётом частых практических занятий, которые любили все курсанты. Бывали дни, когда вместе с Константином Петровичем мы на целый день приходили в парк имени Шевченко и фотографировали всё и вся. Каждому надо было использовать 36 кадров заряженной плёнки. Затем в школе проявляли плёнку и занимались печатыванием фотографий, которые для просмотра и оценки выполненной работы отдавали Константину Петровичу. Так как у меня после школы из головы ещё не выветрились знания, полученные в школе, идя на экзамен, я ни разу не заглянул в учебники по криминалистике, зная, что свободно отвечу на любой вопрос, поставленный в билете. Поэтому, когда я появился в аудитории и поздоровался с присутствующими, Константин Петрович, оторвавшись от прослушиваемого бормотания отвечающего студента, обращаясь ко мне по имени, весело произнёс: «Давай твою

Зачётку, чтобы тебе в ней нарисовать пятёрку.» Мне стало неудобно перед студентами, так как не каждый знал, что я два года штудировал этот предмет. Но тут же Константин Петрович продолжил: «Если ты начнёшь мне отвечать по билету, я буду считать, что плохо тебя учил в школе милиции. Ты садись поближе, и если так горишь желанием показать свои знания, будешь дополнять ребят.» Обращаясь к экзаменуемому студенту, он задал практический вопрос: «У тебя в фотоаппарате заряжена высокой света чувствительности фото плёнка. Стоит пасмурный день, такой, какой наблюдаем сейчас в аудитории. Для снимка, какие надо выбрать диафрагму и скорость затвора фотоаппарат?» Конечно, пришлось отвечать мне, так как парень плохо ориентировался в таком процессе, как фотографирование. Мне не хотелось уходить, и потому я прослушал, как отвечали по билету остальные студенты. Одним словом, я честно заработал «пятёрку».

Домой мы шли вместе с Константином Петровичем. По дороге зашли в знаменитый пивной бар «Гамбринус», в котором часто к пиву подавали варёных раков. За кружкой пива бывший мой преподаватель, сославшись на то, что мы теперь с ним коллеги по милицейской работе, просил называть его по имени. Я был благодарен хорошему, умному человеку и прекрасному собеседнику. До преподавания в школе он несколько лет проработал в милиции экспертом – криминалистом.

Каждый год, когда я приезжал в Одессу, чтобы встретиться с преподавателями, обязательно приходил в оставшуюся в памяти навсегда школу милиции, располагавшейся тогда на улице имени Карла Либкнехта. Этот раз нашу встречу я отложил, ожидая возвращения из командировки свояка, чтобы в школу по его просьбе пойти вместе. Он её окончил одновременно со мной.

Костя подробно расспросил меня об успехах в работе. Дал несколько деловых советов. В свою очередь рассказал о каждом преподаватели, которые продолжали учить уму-разуму будущих сотрудников милиции. Вспомнили бывших курсантов, которые остались работать в милиции Одессы. Некоторые из них, когда выпадало свободное время, забегали на пару минут в школу, чтобы похвастаться своими успехами или найти поддержку в случае служебной неприятности.

В разгар беседы я напомнил Косте курсанта, которого все называли Гариком, хотя по документам значился Эдгаром. Был он москвичом, сыном столичных литераторов. Должен был остаться работать в одном из органов милиции Одесской области, отказавшись возвращаться в Москву. Его отказ был связан с бракосочетанием с местной молодой женщиной. Звали её Беллой. Дальнейшая судьба молодой пары мне была не известна. Костя, несколько подавленным голосом, сказал, что Гарик был сначала направлен на работу в Измаил, а затем переведён в Одессу, когда освободилось место, которое его устроило. Первое время он часто бывал в школе милиции. Последние полтора или два года не появляется. Не отрывая глаз от кружки с пивом, Костя со вздохом сказал, что причина ему не известна. Считает, что Гарик завален работой. Тут же спросил, не знаю ли я, как познакомились Гарик и Белла, и почему они поспешили со свадьбой. Эта была единственная свадьба на нашем курсе за время обучения.

Я хорошо помнил тот день, когда впервые увидел Беллу. Курсанты с фотоаппаратами бродили по парку Шевченко, постоянно щёлкая затворами. Перед возвращением в школу на обед я и несколько ребят для перекура остановились возле скамейки, расположенной на отдалённой аллее парка. Гарик отошёл в сторону и стал нас снимать. В это время мимо нашей скамейки проходила молодая девушка. Кто-то из ребят, не надеясь на получение согласия, предложил ей сфотографироваться с нами. Девушка, маленького росточка с детской улыбкой на губах, остановилась сзади скамьи, ожидая, когда будет сделан снимок. Как только щёлкнул затвор фото аппарата, девушка попрощалась и усталой походкой пошла по аллее к выходу из парка. Мы с ребятами поспешили в школу, чтобы не опоздать на обед, забыв о встрече с девушкой, безропотно согласившейся сфотографироваться с ментами в форме. Никто не предложил ей прислать по почте фотографию, понимая, что она ей не нужна.

Дня через два, в вечернее время, я выбежал из школы, чтобы в магазине, расположенном напротив, выпить любимую мной газированную воду с добавлением продавцом сиропа, находящимся в длинных стеклянных колбах. Без сиропа стакан газированной воды стоил 1 копейку, с сиропом 3 копейки. Так как я нагло перебегал дорогу перед близко идущим трамваем, то едва ни налетел на девушку, стоящую возле магазина с девчушкой годиков трёх. Девочка была маминой копией. Такая же, не сходившая с лица застенчивая улыбка, от которой на щеках появлялись маленькие симпатичные ямочки, которых у её мамы не было.

Я сразу узнал в девушке незнакомку, которая несколько дней назад с нами сфотографировалась в парке Шевченко. Узнала и она меня. Подойдя ко мне, назвалась Беллой, спросив, мог ли я дать ей ту фотографию. Сказал, пока они с дочкой пьют газированную воду, которой их угостил, я позову курсанта, сфотографировавшего её с нами. Я нашёл Гарика, и отправил в магазин к симпатичной незнакомке. В школу он возвратился часа через два. С того дня Гарик перестал с нами ходить на танцы. Свободное время он проводил с Беллой. Мне он сказал, что Белла из-за пьянок мужа развелась полгода назад, и с дочкой ушла жить к своим родителям, проживавшим в частном домике на Пересыпи. Муж не оставляет надежды возвращения к нему Беллы с дочкой, которую он очень любит. По его настойчивой просьбе дочку назвали Бертой, в честь его матери, обрусевшей немки. Как только напьётся, приходит к Белле и со скандалами и грозами, требует, чтобы Белла вернулась к нему, или отдала дочь на воспитание.

Однажды, когда бывший муж попытался в присутствии Гарика устроить очередной скандал, Гарик надавал ему по шее и потребовал никогда в пьяном виде не появляться в чужом для него доме. Может в любое время встречаться с дочкой, когда будет в трезвом состоянии. Через два месяца Гарик всех друзей – курсантов пригласил на свадьбу, на которую пришли многие жители Пересыпи. Были даже родители бывшего мужа, которые продолжали любить Беллу, особенно внучку. На свадьбе хорошенькая девчушка ни на шаг не отходила от Гарика. А когда гости после бурных одесских плясок садились за стол, Берточка основательно усаживалась на колени Гарика, вместе со взрослыми выкрикивая не совсем понятное ей слово «Горько!»

Молодожёны, крепко, неоднократно расцеловавшись, не забывали с двух сторон чмокнуть Берточку в щечки с симпатичными ямочками. Гарик пытался в свои двадцать два года изображать серьёзного заботливого мужчину. А, раскрасневшаяся от шампанского и счастья, Белла с него не сводила влюблённых глаз. Гости пришли к единому мнению, что родилась в Одессе, на любимой ими Пересыпи, крепкая молодая семья двух красивых людей. Провозглашая очередной тост, все желали супругам долгой совместной жизни. Так как была суббота, то приглашённые курсанты с разрешения начальника курса позволили себе пробыть на свадьбе до утра. Через несколько месяцев, после сдачи государственных экзаменов я уехал в свой родной город, и потому наши дороги с Гариком и его милой супругой Беллой разошлись. Но я был уверен, что у них протекает спокойная счастливая жизнь.

Когда я закончил свой рассказ, Костя неожиданно поднялся и подошёл к бармену, что-то прошептав ему на ухо. Возвратился к столу с бутылкой коньяка, спрятанной под полой пиджака. Он предложил помянуть родных и близки и просто наших знакомых, которые по разным причинам ушли из жизни. Мне было кого помянуть. В год окончания школы от сердечного приступа скончалась моя мама, а совсем недавно, от тяжёлой, неизлечимой болезни умер сотрудник милиции, с которым у меня были очень тёплые товарищеские отношения.

Домой с Костей мы возвращались пешком, крепко держа друг друга под руки. Мне надо было идти на улицу Челюскинцев, а Косте на Тираспольскую. Оказалось, что мы недалеко живём друг от друга.

В подошедшее воскресенье я оказался свободным от учебников, так как в понедельник надо было сдавать уголовное право. Учебники по этой дисциплине я фундаментально проштудировал в школе милиции. Свояк ещё не возвратился из командировки, и поэтому был предоставлен самому себе. Чтобы не маяться от безделья, я решил поехать на Центральное городское кладбище, которое, будучи курсантом, с друзьями иногда посещал. Нам нравилось рассматривать старинные памятники на древних могилах, впитывая необыкновенную тишину скорбного места. Человек, попавший на кладбище, словно окунается совершенно в другой мир без вечной людской сутолоки, сопровождаемой грохотом, рождённым технологическим прогрессом, гудением моторов, мчавшихся со всех сторон автомобилей, звоном трамваев и многоголосым говором толпы людей, мечущихся во всех направлениях. А на кладбище даже изменяется походка людей и голос становится добрее и мягче.

Как обычно, я сначала подошёл к могиле академика офтальмолога Филатова. Она находится недалеко от церкви. Памятник поражает своей простотой, но несущим глубокий смысл. На плите из чёрного гранита лежит небрежно сброшенный медицинский халат из белого мрамора. От этой могилы я пошёл на аллею, где стоит маленькая часовенка. В начале аллеи расположено три могилы, отцу и двум деткам, отравившимся грибами. За могилками установлен большой стенд, представляющий собой семейную настенную газету. Оставшаяся в живых женщина, постоянно писала статьи, посвящённые нелепо ушедшим из жизни мужу и деткам.

Я остановился возле часовенки на могиле молодого человека, если память не изменяет, юного корнета, который был заядлым картёжником. Это я однажды услышал возле часовни от старого аборигена одессита. Богатая матушка единственного любимого сына постоянно погашала его картёжные долги, выслушивая каждый раз от него клятвы, что он навсегда расстанется с пагубной страстью. Но слов не сдерживал. Когда он проиграл в очередной раз, мать категорически отказалась погасить долг. Чтобы избежать позора, корнет застрелился. Когда матери сказали, какую сумму проиграл сын, она наняла архитектора, попросив его именно на такую сумму соорудить часовенку. В памяти у меня осталась сумма, названная рассказчиком. Она составила двадцать восемь тысяч рублей золотом. По тем временам это были большие деньги. Так ли всё было на самом деле, сказать не могу. Может быть, это была красивая легенда.

Продолжая представлять образ неисправимого картёжника, юного корнета, перешёл на другую кладбищенскую аллею, поглядывая по сторонам, чтобы не пропустить оригинальный старинный памятник с какой-нибудь замысловатой эпитафией, типа: «Умер могучий дуб –Хаим Вольф Серебряный, и многочисленные ветви его склонились над ним в скорбном молчании». Невольно сознание рисовало силуэт старого почтенного еврея, окружённого скорбящими домочадцами, жившими задолго до революции, и которых также давно нет в живых. На кладбище, как нигде, осознаёшь быстротечность жизни человека.

Едва я ступил на аллею, сразу же увидел в метрах десяти от себя мужчину, шедшему в том же, как и я, направлении, державшему в одной руке небольшой пакет, а в другой громадный букет белах роз Он явно знал, куда шёл целенаправленно, не тратя время на рассматривание стоящих с обеих сторон аллеи памятников. Хотя мужчину видел со спины, в нём узнал бывшего однокашника Гарика. Ускорив шаг, и приблизившись к нему, негромко окликнул по имени. Гарик немедленно остановился и повернулся. Он узнал меня. Пытаясь улыбнуться, пошёл мне навстречу. Я успел заметить абсолютно белые виски и печальные глаза Гарика. «А мы с криминалистом Константином Петровичем на-днях вспоминали тебя и твою жену Беллочку,» сказал я Гарику, обнимая его, прижавшись щекой к его небритой щеке. Ответом, которого я не ожидал, был поражён так, будто меня ударило током. «А я как раз иду к ней поздороваться. Если хочешь, составь мне печальную компанию. Это ты же меня познакомил с моей красавицей. Уже год мы встречаемся с ней на этом месте,» - дрогнувшим голосом сказал Гарик.

Вскоре мы подошли к ухоженной могиле Беллы, имевшую кованную оградку со столиком и скамьёй внутри её. Рядом с памятником из чёрного мрамора с высеченным портретом Беллы росла молодая ива, касаясь его свисающими ветками. Мне всегда ветки ивы олицетворяют идущие слёзы. Не зря часто говорят «плачущая ива». На портрете была Белла, скопированная с той фотографии, где она стояла у скамьи рядом с нами, курсантами школы милиции.

После того, как Гарик положил на могилу розы и поздоровался с Беллой, поцеловав холодный гранит, мы сели за небольшой столик. В пакете Гарика оказалась бутылка водки, плитка шоколада и несколько пластмассовых стаканчиков. Он их всегда оставлял на столике с недопитой водкой, чтобы бездомные, бродящие по кладбищу, могли помянуть Беллу.

Я не стал задавать вопросы Гарику, ожидая, когда он сам начнёт говорить. После второй рюмки Гарик, опуская мелочи, рассказал, как счастливо год он прожил с Беллой, оказавшейся очень хорошей матерью и женой. Они настолько полюбили друг друга, что каждый совместно прожитый день был для них праздником. А главное, его приняла, как родного человека, Берточка, которой уже шесть лет. Она окружена заботой и вниманием двух бабушек и двух дедушек. С возрастом Берточка всё больше становится похожей на Беллу. За год бывший муж Беллы в отсутствие Гарика приходил пару раз навестить дочку. Так как он был выпивши, Белла попросила его не приходить в таком виде.

Хотя Гарик настаивал, чтобы Белла бросила работу, она не захотела расставаться со своим коллективом, в который пришла ещё девчонкой. Работая в большом баре официанткой, она постоянно общалась с разными людьми, что ей очень нравилось. Гарик не стал настаивать не своём предложении, превратив Беллу в домохозяйку. Когда разрешала его работа, он встречал Беллу, возвращавшуюся домой. Они часто приходили к скамейке, где впервые случайно встретились. Белла говорила, что не забывает посидеть на счастливой скамейке, когда проходит мимо неё.

Позже Гарику стало известно, что несколько раз бывший муж Беллы перехватывал её, когда она шла на работу, или возвращалась домой. Сначала он, умоляя, со слезой в голосе, уговаривал её возвратиться к нему, а потом, будучи изрядно выпившим, стал угрожать расправой, утверждая, что не может жить без неё и любимой дочки. Белле, имеющий мягкий, спокойный характер, удавалась успокаивать бывшего мужа, и мирно расходиться. Об этих неприятных встречах она никогда не рассказывала Гарику, чтобы не напрягать его лишний раз, надеясь, что со временем всё само собой успокоиться и ничто не будет омрачать её жизнь, полную любви и счастья.

Подходила годовщина, как Белла познакомилась с Гариком. Она решила в этот знаменательный день устроить Гарику двойной праздник, сообщив ему о своей беременности. Они оба с нетерпением ждали этого события, о котором мечтали по ночам, сливаясь в одно целое. Между ними был договор, в случае рождения мальчика, назвать именем того, кто их познакомил.

В наступивший торжественный день, чтобы его весло отметить с Гариком, Белла ушла с работы на несколько часов раньше положенного времени, чтобы на вечер приготовить любимое блюдо Гарика, запечённую в духовке утку с грибами и яблоками. По дороге она пришла к любимой скамье, чтобы по обычаю погладить потрескавшуюся от времени её спинку, прошептав одно слово, «спасибо».

Когда Белла готова была подняться со скамьи, неожиданно перед ней остановился бывший муж, который едва стоял на ногах. Он смотрел на неё злыми глазами, наливающихся кровью, ни слова не говоря. Бухнувшись рядом с Беллой, одной рукой он обхватил её за шею, крепко прижав к себе, а другой рукой с ножом стал наносить удары в грудь. Когда Белла обмякла в его руках, он подскочил со скамейки и с окровавленным ножом побежал в оперативный пункт парка, где находился оперативник со старшиной милиции, совещавшихся, как будут вечером на танцах поддерживать общественный порядок. Бывший муж Беллы с порога прохрипел, что он зарезал свою любимую жену, и назвал место, где это произошло.

Прибежавший на место преступления оперативник, увидел пустую скамью, залитую кровью. Прохожие, увидев лежащую окровавленную Беллу, быстро организовали её транспортировку в ближайшую больницу, где хирурги немедленно стали делать операцию.

Когда Гарик прибежал в больницу, Белла ещё находилась на операционном столе. Вскоре, снимая с лица маску, из операционной вышел расстроенный хирург. Подбежавшему к нему Гарику, глядя в пол, хирург сказал, что спасти его жену не удалось, так как ею были получены тяжёлые проникающие ранения с большой потерей крови. Перед операцией, придя на короткое время в себя, Белла прерывающимся голосом просила врачей передать мужу, чтобы он берёг их дочку.

Закончив печальный рассказ о гибели Беллы, местами прерывая его, чтобы вытереть постоянно набегавшие слёзы, Гарик сказал, что сегодня годовщина гибели Беллы. Он попросил родных и близких пойти без них на кладбище, чтобы побыть наедине с Беллой одному. Вечером все соберутся за столом, чтобы помянуть прекрасную, с красивой душой Беллу.

Я понял, что мне надо уходить, чтобы не мешать двум любящим поговорить без посторонних друг с другом. Гарик не стал возражать, когда я, обняв его, попрощался и стал уходить. Едва я отошёл от оградки могилы, Гарик окликнул меня: «Друг, если у тебя будет возможность, приди, пожалуйста, ко мне и моей дочке, чтобы помянуть нашу мамочку,» - и он назвал свой адрес.