Спит Париж

 

 

Спит Париж, запах листвы весенней витает сквозь чуткий сон.

Взлетая ввысь, эхом в стенах церковных пронёсся уродца стон.

Священник велел охранять девы покой. Кожа её блестит при свете луны.

Лишь тронул рукой. Плачь Квазимодо! Замысел злой воплотить должны...

 

Мрачный Собор. В объятьях Морфея притихла ночь. Грустно.

Смех юной красотки, чьи косы струятся, как чёрные змеи, стих.

Воздух наполнен любовным волнением и веток хрустом.

В рясе, бесшумно, неся вожделенье, крадётся безумный старик.

 

Он не сумел унять свою страсть к цыганке, чьи глаза так бездонны,

Терпки, словно вино с ароматом трав. Бриллиант без огранки. Не матрона,

Девка душой овладела всецело. Похоть попрала незыблемость трона

Господня. Гибнет праведность, вера под страсти прицелом тонет…

 

Преисподняя! Душа стонет. Не тронет. Взамен на любовь ей оставит жизнь.

Эсмеральда! Она пробудилась. В прекрасных глазах – не сомненье, не страх.

В них презрение и жалость. Сердце в комок сжалось, листва на ветру дрожит.

И мечта умирает, рассыпавшись в прах.