Красное зарево освещало серый город и путь человека, с трудом пробиваясь сквозь тучи человеческих страданий. Голубые глаза в зеленой шинели шли в дали, неведомые и не постигаемые. Человек не помнил ни смысла своего путешествия, ни своего имени. Он знал лишь одно – все это было, пусть и ушло. Ушло вместе с артиллерийскими раскатами, казалось бы так точно разорвавшими нить между такими разными, но составляющими единое целое, мирами. Все что осталось, это найти ответ на вопрос – зачем? Глаза искали среди грозных лесов, степей, сел и городов. Для зверей их не существовало. Для людей тоже. Казалось, только солнце видит и понимает одинокого скитальца. Но он не отчаивался, ибо отчетливо помнил то, чего многие не помнят сейчас. Ибо знал, как и миллионы его соотечественников, что такое настоящее, тяжелое отчаяние. Горящая Брестская крепость, разорванный Ленинград, зимняя и жаркая оборона Москвы – для многих это ничего не значащие фразы. За ними скрываются тысячи убитых и раненых, и еще миллионы искалеченных похоронками душ. И после всех испытаний, место отчаяния заняла вера. Вера в мир не оправдалась, но не вера в доблесть и отвагу. Вновь человек видел печальные лица отцов и матерей, военные марши, колонны солдат – ничего не изменилось. Очередное холодное утро осени, небольшой городок, по черным улицам везли прискорбную картину. Гроб, а в нем голубые глаза, в посмертной зеленой шинели. Они смотрят в небо, которое отражает и горечь, и счастье. Это их ответ.