Рукопись

Краски контрастны, заманчивые, как сказки,

Как на картинах Мастера света свечи.

Ясность, порядок, синтагма, но на развязке

Внутренний голос предательски замолчит,

В небе - зловещий серп, будто соучастник.

Ночь пропитает звёздами, опьянит.

Только одно окно до утра не гаснет:

Снова корпит над рукописью пиит.

Нет ему места в мире, он обезумел

От диалогов вечных с самим собой.

Он растворился в городе или в шуме

Города, отрицающего покой.

Строчка за строчкой гонится чёрной мамбой.

Яд растекается по уязвимым местам.

Рушится постепенно старая дамба,

Сдерживающая море последствий травм.

Чтобы не видеть кивающих безучастно,

Кукольно улыбающихся наугад,

Патологически ровных, а с виду разных,

Лучше прослыть изгоем и пусть клеймят.

Чтобы не видеть распятия здравого смысла,

Чтобы не слышать понятия "рай" и "ад"

В репликах популярных местных софистов,

Лучше признаться психом и пусть казнят.

И говорить с собой, если больше не с кем,

И по ночам сидеть истязать блокнот

Есть безусловный повод и даже веский:

Мир за такие мысли живьём сожжёт.

Смерть - это дело времени. Мне успеть бы

Дорисовать всё буквами, докричать

И приготовить плечи к железной плети

В день, когда рукопись попадёт в печать.