( из цикла "Руководители со странностями")

 

"Чем лучше человек, тем труднее ему подозревать

других в бесчестии"

Цицерон Марк Туллий, римский философ (106 - 43 до н.э.)

 

 

 

Когда он появился в областном аппарате органов внутренних дел, я занимал пост начальника отдела УВД города по политико-воспитательной работе. В аббревиатуре служба звучала так - ОПВР. Сейчас эта должность именуется несколько иначе, и её руководитель является заместителей начальника управления. Но это не имеет особого значения, так как функциональные обязанности должностного лица, занимающего этот пост, практически не изменились. Все они связаны с личным составом. Поэтому сотрудники кадровой службы находились в прямом подчинении у начальника этого отдела. Моим непосредственным начальником был начальник УВД города, а прямым, как это предусмотрено служебной иерархией, начальник ОПВР УВД области. Для укрепления личного состава органов милиции проверенным сотрудником, обком партии направил на важную должность заместителя начальника Главка по кадрам своего представителя в лице коммуниста П. Ему сразу было присвоено звание полковника внутренних войск.

По роду своей деятельности мне приходилось с П. часто встречаться, когда я приезжал в область по служебным делам, и когда наш город посещал сам П. Все разговоры при встречах крутились в основном вокруг личного состава, а главное - о состоянии служебной дисциплины. П. был довольно толковым и грамотным человеком. Хорошо поставлена речь. Безукоризненное, равное отношение к подчинённым любого звания и возраста. Он нравился прекрасному женскому полу. Однако, П. откровенно игнорировал женские томные взгляды. Всем своим видом показывал, что он совершенно равнодушен к женщинам, какой бы красоты, нежности и обаяния они ни были. "Явный женоненавистник", - считали сотрудницы, удручённые таким оскорбительным невниманием.

П. был чуть выше среднего роста, с прекрасно сложенной фигурой. Хотя ему было сорок пять лет, можно было дать не больше сорока. Лицо всегда чисто и аккуратно выбрито. От него приятно пахло дорогим парфюмом. Руки с тонкими пальцами ухожены так, что глядя на них, можно было прийти к выводу, что они никогда не касались черновой работы. Серые глаза, с густыми девичьими ресницами, украшали симпатичное холёное лицо холодного к любви мужчины. Его внешность, голос и поведение на не замечаемых ими женщин действовали магически. Когда П. выступал перед личным составом с трибуны, сотрудницы старались занять первые ряды милицейского клуба. При выступлении других больших областных начальников, два первых ряда всегда пустовали. Никому не хотелось лишний раз попадаться на глаза начальнику, который мог поднять с места любого и задать пару неприятных вопросов.

В те времена существовала железная традиция: кто бы ни приезжал из высшего областного руководства в УВД города, даже на несколько часов, каждый из них обязательно выступал перед всем личным составом, подробнейшим образом приводя многочисленные цифры, связанные с преступностью, информируя присутствующих об оперативной обстановке в области в целом и по отдельным городам и районам области; о состоянии служебной дисциплины с перечислением особо серьёзных ЧП. Высокопоставленных гостей встречал и провожал лично начальник УВД города. Особенно тщательно готовился личный состав к приезду генерала, самого главного милицейского руководителя. Все уборщицы под неусыпным надзором старшины-хозяйственника вылизывали каждый отдалённый уголок всех помещений большого здания. Клуб, по наведённым лоску и чистоте, где будет происходить встреча с высоким начальством, тщательно проверялся несколько раз. Такой же порядок наводил у себя в кабинете каждый сотрудник. Чем чёрт ни шутит! Возьмёт, и заглянет в какую-нибудь служебную обитель. И вдруг, что-то не понравится человеку с большой звездой! Неприятностей тогда не оберёшься. Все точно, до секунды, знали, когда появится грозный руководитель. Делалось это просто: за несколько километров от городского въезда, вдоль трассы, выставлялись скрытые посты работников ГАИ, которые по рации сообщали о передвижении знатного гостя. Его машина не успевала затормозить перед порогом здания милиции, а городской начальник, с изображением на лице радостной улыбки, уже стоял возле открывающейся дверцы со стороны сиденья генерала. Чаще всего, сначала они вдвоём уезжали обедать в ресторан, а уже после него занимались делами. Провожал генерала с прощальным обедом в ресторане также лично начальник нашего УВД. При необходимости мог присутствовать кто-нибудь из замов. Но это было в том случае, если босс приезжал со своими замами. Не знаю, как в других горрайорганах области, но у нас обычно привечал опять-таки сам начальник и приезжающих заместителей генерала. Мне дважды было поручено проводить из города П., так как начальник в это время находился на заседании бюро горкома партии. П. никогда не посещал ресторанов. Я это знал. И знал, как надо поступать. Я брал с собой хорошее спиртное и закуску. Наша служебная машина под управлением шофёра-милиционера следовала за машиной П. Машины останавливались за городом в укромном месте. Под облюбованным большим кустом или развесистым деревом происходила трапеза. За импровизированным столом я ближе познакомился с П. На самом деле он был гораздо коммуникабельней и проще, чем казался. Своеобразное мнение о нём, как о сухаре, женоненавистнике, сложилось из-за его главного требования к личному составу.

Оно заключалось в простом. Каждый раз, выступая перед многочисленной милицейской аудиторией, П., заканчивая свою речь, в которую никогда не вставлял крепкие словца, что любили делать другие начальники для сближения с простым народом, требовал от каждого, внимательно слушавшего его, ни в коем случае не лезть в чужие кровати, подло изменяя своим жёнам и мужьям. Особенно это требование касалось коммунистов. Возмущённым голосом он гневно говорил, что не может представить, как коммунист с партийным билетом, в котором есть профиль Ленина на одном из листочков святого документа, может залезть в постель к чужим мужу или жене. В такой момент все сидели не шелохнувшись, боясь поднять глаза. Только в задних рядах какая-нибудь парочка отчаянных дружков шёпотом переговаривались, возмущаясь по поводу партийного билета: " Какого чёрта, он вечно напоминает про партбилет. Какой дурак будет брать с собой в постель партбилет. Он, что, в зубах его держит?" Другой, тоже не без юмора, спрашивал дружка: "Ты можешь представить мужика на бабе с партийным билетом в зубах?" «Наверное, бедолага надеялся, что в трудный момент ему придаст силы образ дорогого Ильича. Поговаривают, что у того рыльце с бородкой было в пушку. Чем-то притягивала его к себе Инесса Фёдоровна Арманд." Кто-нибудь из рядом сидящих, подслушавший шёпот дружков, мог не выдержать и хихикнуть в сжатый кулак. Но в полнейшей тишине смешок могли услышать в первых рядах. Тогда все дружно поворачивали головы в сторону нарушителя-святотатца. Строгим предупреждением о запрете посещать чужие кровати, П. заканчивал свою речь. Сходя с трибуны, торжественно заявлял, что он готов простить многие проступки работников милиции, даже серьёзные, а вот измену - никогда. Гордо, высоко подняв голову, П. спокойным шагом покидал клуб. Не отрывая глаз от пола, его провожали припугнутые сотрудники.

Оперативные дежурные дежурной части имели прямую связь с дежурной частью областного УВД. Поэтому они первыми узнавали о каком-нибудь событии, о котором не все должны знать. Как-то меня по телефону срочно пригласил в дежурку оперативный дежурный для ознакомления меня с секретной интригующей информацией. Меня это сообщение удивило. Странно! Ещё только начался день, а уже что-то случилось. "Скорее всего, ЧП случилось ночью,-" подумал я, и помчался в дежурку. Оперативный дежурный в комнате для отдыха тихим голосом, почти шёпотом, рассказал, что несколько минут назад на бюро обкома партии П. был исключён из рядов партии, а за этим последовало немедленное его увольнение из органов милиции. Эта новость меня основательно поразила. На мои расспросы дежурный поведал о том, о чём ему сообщили коллеги дежурной части областного УВД. Оказалось, что всезнайки, расторопные оперативники в одном пансионате ночью засекли П. с молодой девушкой. Комната, в которой находился П. со своей пассией, располагалась на первом этаже пансионата с одним окном, защищённым решёткой. Оперативники заблокировали входную дверь. Вскоре один оперативник к месту неординарного события привёз жену П. Та, убедившись в коварной измене мужа, будучи глубоко оскорблённой, не подумав о последствиях, потребовала немедленно отвезти её к дежурному обкома партии. Её просьба была удовлетворена незамедлительно. Дежурный обкома партии о случившимся срочно доложил первым лицам областного партийного органа. Утром над П. состоялась жестокая партийная казнь. О печальной участи П. ничего официально не сообщалось. Но вскоре о ЧП узнали все. О разного рода проделках, совершения правонарушений простыми смертными ментами, с целью профилактики, информация доводилась до каждого, кто носил милицейские погоны. П. был направлен обкомом партии в органы милиции для укрепления дисциплины. Поэтому не допускалось полоскать доброе имя солидного, ничем незапятнанного партийного аппарата.

Как бы там ни было, а своеобразную эстафету по воспитанию личного состава от П. из областных руководителей никто не принял. Сотрудники милиции больше никогда ни от одного представителя областного управления рассуждения по поводу запрета любви залазить в кровати к чужим мужьям и жёнам не слышали. Как говорят, на ошибках учатся.