Призвание Часть IV Глава 6

В вечерних сумерках прохлады,

Герой, как вестник «Илиады»,

Не шёл – летел на встречу к той,

К своей «богине» молодой,

Успев ей кратко начертать,

По смс: «Отвечерять

Я Вас, Тамара, приглашаю!» –

О том давно раскрыть мечтаю,

Не смея раннее писать

Об их любви!.. О чем слагать

Начнет поэзия легенды;

И в скорых днях афиши, стенды

Премьерой запестрят одной:

Как друг на Малой Знаменской

С ней в зорях алых утопал,

Как хризантемой одарял,

Без исключенья – голубой…

 

Так и сегодня наш герой,

В Кремле откланявшись, купил,

С цветком к подъезду подходил,

И со спины ее обнял,

Та, засмущавшись, – Напугал! –

Вскричала, мило встрепенувшись,

И к Мите ликом обернувшись,

Сильней укутываясь в шаль,

Ему сказала: – Дивна даль!..

Какой насыщенный закат…–

Цветка душистый аромат,

Закрыв глаза, она вдохнула,

Главой своей к нему прильнула,

В его объятьях согреваясь;

Ей Митя нежно улыбаясь,

На ушко тихо прошептал:

– О, как Тамара я скучал!..

 

А град в пурпуры одевался,

В багряных отблесках купался,

Лампадой солнца догорая,

Их встречу тайно созерцая,

Дверь в ресторанчик приоткрыл…

Я там с тобой читатель был,

Гуляв от храма чрез мосток,

Друзей внимая диспут впрок.

Здесь под спокойный, чудный свет,

Свой незатейливый сюжет

Желаю с вами наблюдать,

Из-под пера высвобождать.

 

В углу устроясь, у окна, –

В нем бархатистая луна

Из алой глади выступала,

Лучами Тому освещала –

Лица любезного овал, –

Друг темноокой предлагал

Пить «за любовь!», не допьяна,

Бокал игристого вина.

Гарсон шуршал, бокалы пеня,

Приятный малый, бойкий Веня,

Он постояльцев узнавал,

С особым трепетом писал

В своем блокноте их заказ,

Как важный царственный указ –

Манерно, в сдержанной красе:

«Жульен», «Мясное фрикасе»;

Десерт – морожено «Ля Фам»,

Обещанных сто тридцать грамм,

Мой Ветрин все же проиграл,

Когда «не поздний» обещал.

Все записав, гарсон исчез…

Ноктюрн минорный в фа-диез –

Звучал Шопен, бокал искрился,

Рубином алым пузырился,

Им отдавая аромат –

Благоухал фруктовый сад,

Сердца влюбленных согревая;

Прильнув устами – отпивая,

Друг наш Гомером зазвучал:

– О, как Тамара, я б желал

С тобой бежать на край вершины!

Нестись к лугам, не без причины

К твоим ногам с кольцом припасть,

Жизнь повязать... иметь участь

Неразделимо на двоих,

«Гнездясь» в чертогах расписных,

Внимать духов твоих волос!..

Да век мой краток, ждет Христос. –

Отставив в сторону бокал,

Он дальше с грустью предвещал

Страны тяжелый переход

На новый лад, на новый ход. –

Чрез номинальных – верных жаля,

Не раз наш лик с тобой печаля,

Враг будет смерти нам желать,

Но все ж Россия возрастать,

Преображаясь во Христа,

Начнет, как с чистого листа.

Ей возвещу я «при свечах»,

Жизнь положив не на ножах…

Вам не желая грустной доли,

И благовестия мозоли,

О том ли смел я вопрошать?

– Но разве это вам решать?! –

С волненьем Тома обронила,

Глоток прохладный пригубила,

И глубже в кресло забралась,

От Мити взглядом сторонясь.

В ее очах взялись слезинки,

Мерцали отблеском лучинки,

На разгоревшихся щеках,

Одолевая сердца страх,

Она эмоции сдержала

И с дерзновеньем продолжала: –

Вас одного ль призвал Христос?..

Начав забег, пусть краток кросс,

С чего ж раздельно дни бежать?..

– Как вас Тамарочка понять?.. –

Сорвалось с уст… он растерялся,

Но тут же коршуном сорвался,

Ей начал ручки целовать…

Их romantic пришлось прервать;

Гарсон им блюда подавал,

И грациозно расставлял,

Держа поднос в одной руке,

Другой проворно, налегке,

Он колпаки от блюд отнял;

Влюбленных запах приглашал,

Манил к столу повечерять.

«Bon appétit!» – пролепетать

Знакомый Веня им успел,

И грациозно полетел

Других клиентов ублажать –

Искусно блюда продвигать.

 

Они отужинать садились,

Глаза загадочно искрились,

Друг захмелел не от вина –

Ворвалась в сердце вновь весна,

Как смятой жизни бюллетень,

Где воскресенье и сирень,

Он сном вчерашним обрывал,

Боролся с чувством, заставлял

Себя о ней не трепетать,

Но побороть любовь, бежать

Тех чувств он более не смел…

Слова не шли, герой робел,

Пытаясь мысли обуздать,

Желая их стихом сказать, –

Та нежно, искренне смеялась,

Ладонью мило прикрывалась

От слов его – приятный строй

Ей лепетал, гласил герой:

– О, как же долго я блуждал,

Ходил, томился и страдал,

Ваш лик из памяти стирая,

О грезах прошлых забывая –

Явил во сне Бог образ твой,

Девицей красной, молодой;

Но пронеслись чредой года,

Избылся образ… и тогда

Я вас реально повстречал,

В окне трамвайном увидал. –

Тамара, тут же, не теряясь,

В лиричный слог переключаясь,

Сумела друга поддержать: –

Где ж вы осмелились блуждать? –

Он, вспомнив сон: – Бродил в пустыне!

В ней оставался б и поныне, –

Экспромтом тут же отвечал,

Стихом высоким продолжал,

Стараясь в рифму попадать, –

Да Бог сумел ко мне воззвать,

Призвав от храмовых дверей,

Где я бежал к судьбе моей,

Стремглав, авто не замечая,

Среди толпы к тебе взывая,

Я стал сознание терять!..

– Так ты за мной?.. – Не смел сказать!

– Но почему ж с тех пор молчал? –

Глас Томы тихо задрожал,

Герой стрелою к ней сорвался.

– Прости! Прости! Себя смущался!.. –

Пытался Ветрин досказать,

Но губы нежные лобзать

Вдруг принялись его чело,

Рука Тамары, как крыло –

Шаль, стала Митю заслонять,

Не мог он речи продолжать,

Щекою к деве прижимаясь,

С колен своих не поднимаясь,

Он платья слышал аромат;

А Томы сердце, что в набат,

Стучало, трепетно дрожало,

Власы ее, как покрывало,

Ланиты взялись щекотать…

Друг там впервые целовать

Посмел себе ее в уста.

Теперь совместная верста

Их устремилась в горизонт,

Взлетел под небо новый «зонд»,

Что называем мы семьей!

Чего ж страшился мой герой,

Желая Тому удержать?

Ваш интерес смогу унять

Я в пятой части – так живей

Читай, вникай, мой корифей!