Призвание Часть IV Глава 3

Попав в Александрийский сад,

Где поджидал его Бекзат,

Слегка взволнованный, понурый,

Как град – унылый, очень хмурый,

Завидев мэра, знак подал,

Рукой апостол помахал;

Пошли навстречу – поравнялись

И крепко-накрепко обнялись, –

Бекзат задумчиво вздохнул.

– Ну ты еще б, мой брат, всплакнул! –

Со смехом Ветрин возгласил

И тут же Стужина спросил:–

Я ль не просил железно верить?

Пришла пора удостоверить

Сердца правительственных лиц!

Грусть не коснётся пусть ресниц! –

Пророк добавил в ободренье. –

Мы, как связующие звенья

Меж ободьев колес, ступиц –

Диск, прутья прочные для спиц:

Где обод – значится народ,

А основанье – из господ,

Чинов различных в государстве;

Пророк есть прут в своем мытарстве,

Для натяженья, исправленья,

Для «парусности» противленье, –

И как бы в воздухе рисуя,

Он образ мысли дешифруя

Рукой, как кистью холст писал,

Перстом пред мэром фехтовал,

Что Стужин дважды уклонился,

Когда со страстью тот стремился

Детально все обрисовать,

Чуть в глаз не ткнул, рисуя власть, –

Что б колесо катилось к цели…

Друг, нивы Божьи побелели! –

Взмахнув рукою на восток,

Продолжил речь свою пророк. –

Пора народы собирать

К Христову дню, на пир созвать

Одной невестой всю Россию!

Религий ложных деспотию

Низвергнув правдой, упразднить;

Дух заблужденья заточить

В тюрьму – пустыню поднебесной,

Молитвой власти повсеместной.

Поверь Бекзат, Бог дождь изльет,

Империя Царя начнет

К себе народы созывать,

«Окружность» в святый путь стяжать!

 

С трудом пытливое сознанье

Вмещало то повествованье.

Бекзат, хоть друг, но не привык…

Да, аллегория в тупик

Людей частенько заводила…

Заметить нужно, справедливо,

Чуть выше Стужин намекал,

Когда к веригам приравнял

Метафоричный Мити сленг,

Но Ветрин, как небес регент,

Сих замечаний возгнушался –

На Бога в этом полагался,

К тому глаголя: «В нужный час

Бог всем подсказку, знанье даст!»

И речь свою в устах склонял,

Как Бог ему всегда давал.

 

– Премрачный выдался денек! –

Взойдя на Троицкий мосток,

В минорной ноте Мэр сказал.

Друг Мите спешно разъяснял

Причину своего «ненастья»,

Рукав одернув на запястье,

В часы злаченые взглянув,

Устами резко выдав: – Уф!..

Сему смущенью я поддался,

Когда осмелившись, решался

Твою молитву предлагать –

Без дозволенья обещать,

У друга то не вопросив,

И без тебя тебя женив, –

С того мне, Мить, не по себе!

Я, как палач в твоей судьбе,

Предощущеньем сим томим! –

Мэр, как с раненьем ножевым,

Качаясь, к сердцу прижимал

Платок, которым вытирал

Ежеминутно пот с чела –

Ручьем испарина текла,

Стремясь ему за воротник,

Но не стихийных дней парник

Тому виной – скорей волненье,

По брату, другу сокрушенье!

Не слышно в возгласе обиды,

Быстрее, плач от панихиды

Я в гласе Стужина признал –

Он с болью Мите излагал

Свое о том переживанье,

В защиту веры оправданье.–

Дождь, вне сомнения, прольет!

Дух реформации сметет

В стране былые постулаты!

Народ, живущий до зарплаты,

Единой – Боже окропит,

В любви достигнув даже быт;

Но став посредником оферты –

Огнём курения для жертвы,

Вот чем я, друг, обременен!

– От неизвестности смущен

В тебе, рожденном свыше, дух! –

Смеясь, тот молвил: – Жив Пастух!

Он, словом правды утвердит –

Орел России воспарит!

– Не прекословлю, я согласен,

Мне только путь страны не ясен! –

Промолвил мэр. – Я помню сам, –

Перстом постукав по часам,

Движеньем этим указав,

Что пунктуальность – это нрав,

Не только чина королей,

Но праведных Христа людей.

Прибавив шагу – поспешили, –

О том мы часто говорили,

Предвосхищая час судьбы;

Не ожидая похвальбы,

Неслись мы голову сломя,

Себя надеждой не срамя:

Я вышел в мэры – им мне быть,

Ты ж жаждал знаменье явить,

Открыть Христа, излить елей

На главы избранных властей,

Распространяя откровенье…

Грызет меня одно сомненье:

В свое ли время плуг мы взяли?

Как бы не вышло нам печали!..

– Не сомневайся, маловер! –

Шепнул пророк. Минули сквер,

К Сенатской площади свернув, –

Апостол мэру подмигнув,

Движеньем каждым подбодрял.

 

Бекзата в Мите волновал,

Его прямой, открытый взгляд

На суть вещей… Епископат

Пророка клял в минутах прошлых,

В своих угрозах, злых и пошлых,

Синод вендетту предвещал,

Но не открыто – взор внушал.

Знал, не зарыт войны топор,

От Павла слышал разговор,

Что те в обидах вслед шипели…

Ходили толки, слухи пели…

Есть основанье трепетать

И Мите словом подсказать,

Чтоб тот излишне не гласил,

Людей чиновных не журил,

По существу – молясь, молчал.

Прошли досмотр. Мэр держал

Те чувствованья при себе,

Осознавая, что к борьбе

Пророк, не то чтобы привык,

Скорей, Христа передовик

Имел дар к сути проникать

И беспристрастия вскрывать

В заблудших – скверные мотивы,

Корыстолюбия позывы.

Бомонд за правду невзлюбил,

И не искав, пророк нажил

По миру множество врагов.

Не ведал – звавший под покров,

Дитя Свое всегда хранил –

Два легиона закрепил

Пернатых ангелов небесных

За Митей – духов бестелесных,

Верней, незримых тел во славе,

Ему служивших на «заставе».

Возможно, мэр и замечал,

Но до конца не понимал,

Как другу с рук сие сходило –

Была с ним просто – Божья сила!

 

Минутой малой он терзался,

В своем безверье менжевался,

Войдя в Сенатские просторы –

Длиною в мили коридоры,

Застыв пред самым кабинетом,

Все ж прошептал наказ советом,

За локоть Митю подхватив:

– Одно прошу: будь, друг, учтив

И кротким словом обходись!

– Я обещаю! – Побожись! –

Зачем-то брякнув, мэр кивнул,

Тот символично подмигнул,

Ему тем самым дав понять,

Знаменьем крестным ли сдержать

В душе небесные порывы. –

Знай! Мненья чинов особливы –

Скептичны миру мистицизма,

Оплот в основе прагматизма

В умах холодных полагают!

– За кресла, знать, переживают?..

– Прошу! Ты мне пообещал! –

С укором Стужин пробурчал.

– Молчу, коль в этом видишь прок! –

Пророк с прискорбием изрек,

В дверь собираясь постучать,

Внезапно начал прорицать,

Успех молитвы предвещая,

Дверь не рукою отворяя,

Пред ожидавшими предстал, –

Уже собравшись, поджидал

Чрезвычайный комитет.

От дуновенья на паркет

С переговорного – взметнулись,

От входа разом колыхнулись

Листы докладов. – Вот дела!.. –

Гнетущим гомоном прошла

Волна чванливых возмущений,

Многоголосых изумлений!

Чины невнятно взбеленясь,

Ко входу взором обратясь,

Слегка взволнованно дышали –

Объект пытливо изучали.

 

В черных джинсах от «Монтана»,

Пророк, с харизмой Челентано,

В дверях, распахнутых стоял,

Мэр – рядом, сходу представлял

Им незнакомца, запинаясь,

И в словоблудье погружаясь –

Эффектный вход враз с толку сбил…

Косноязычно проронил:

– Пророк!.. Апостол!.. Ветрин!.. Друг! –

На лицах чинных был потуг,

Принять сие они не брались –

«Сквозняк!» – на то в умах сослались,

Сокрыв под сердцем эпизод…

Фома, невежда наш народ!

 

С улыбкой паузу срывая,

Слуга народа привставая,

Из кресла, с юмором сказал:

– Я вас иначе представлял! –

Степенно к гостю подходя,

Он молвил, руки разводя: –

Где ж ваша милоть иль рогожа?

– Для современности негожа! –

Ответил с пафосом пророк,

Переступая чрез порог.

 

Пророк, впервые там бывая,

Главе десницу пожимая,

Окинул взором весь простор –

Не видно, правда, из-за штор

Плаца и пушек Арсенала;

Зато рельефно выступала

В стенах дубовая обшивка;

На креслах мягкая обивка,

По-царски, видом выделялась.

А также – взгляду открывалось:

Орнамент свода, пышны люстры,

Шкафы вдоль стен стоят не пусты,

На полках – редкие собранья,

Империи былой преданья;

Коврами устилался пол;

Над основным столом орел –

Герб закреплялся золотистый,

Штандарт, у кресла, шелковистый,

Как вымпел, справа испещрялся,

Тут, слева, так же красовался

Беспечных будней триколор.

Знамена с древних, смутных пор,

Как парусины, повисали,

Свою стихию поджидали, –

Их не тревожил – ни покой,

Ни споры чинов, мирный бой

Курантов Красной Спасской башни,

Ни бюрократов думы, шашни –

Сплетни о третьей мировой…

В них упокоился иной,

Угасший пламень изречений,

Когда присягу злобный гений

Стране огромной завещал,

Дым революции сгущал…

Амбициозно лихолетье

Не продержалось и столетье –

С вождями пал идейный строй,

Почил безбожный домострой…

И вновь Россия «при дверях» –

От важных чинов до рубах

Система пропасть создает,

Но в уготованный – свернет

Нам путь Христов, сведя бразды,

Испив небес живой воды!