По касательной

Ночной маетой, локальным подрывом кортекса

припёрся в мой дом, нелепый до боли, чем

заставил страдать, ломаться, стыдливо горбиться

и перья терять сидящего на плече.

Смеялся и выл, таращил глаза базедово —

дрожали слова и жалась к строке строка,

замялся на миг, к другому плечу проследовал,

присел на него и бесу отшиб рога.

Сознание смял, понёс, а куда — поди пойми,

устроил бедлам, безумную суету.

Пегаса взнуздав, гонялся за архетипами

и бил их, бедняг, олбанщиной по хребту.

Стучали в висках мгновениями года, века —

могли бы свистеть, но свист прежде где-то был —

нейронная связь рвалась под лавиной трафика,

а он всё бросал то в стужу меня, то в пыл.

Внезапно иссяк, скукожился, стал чуть тёпленьким,

убрал за собой, подчистил — и след простыл...

 

Пришёл на постой потом к одинокой тётеньке,

улёгся в дневник и помер стишком простым.