"ПАПУАСЫ" ИЗ ПОЛКОВОЙ ШКОЛЫ
(розыгрыш)
«Кто мне скажет правду обо мне, если не друг»
В.Г.Белинский, литературный критик (1811 – 1848)
Так как я окончил десять классов, то, будучи призванным в армию, был зачислен в полковую школу войск ПВО для годичного учения на командира отделения проводной связи. Наша воинская часть была расположена в маленьком городишке Сальяны Азербайджанской ССР. В город можно было ходить только в обеденный сон для получения на почте денежных переводов и посылок. Были ли какие-либо развлечения для местной молодёжи, мы не имели понятия. Поэтому в свободное от занятий время мы находили развлечения в своей части. Раз в неделю в полковом клубе для воинов крутили кино. Один, два раза в месяц, возле штаба полка мы танцевали друг с другом под духовой оркестр, состоящий из солдат под руководством офицера-музыканта.
Все дни недели, с раннего утра и до позднего вечера, проходили в усиленных занятиях по изучению военных наук и дисциплин, строевой, огневой и физической подготовке. Свободное время появлялось ближе к ночи. Оно уходило на стирку обмундирования, подшивки к стоячему воротничку гимнастёрки подворотничков из белой материи, на чистку до блеска кирзовых сапог и специальным составом металлических пуговиц на гимнастёрках, и медных блях на солдатских ремнях, чтобы на следующий день выглядеть подтянутым, аккуратным воином. За нашим внешним видом строго следил старшина полковой школы, отменный служака, получивший за свою строгость от курсантов кличку «Волк».
Единственным днём отдыха было воскресенье, когда не нужно было заниматься зубрёжкой различных уставов и учебников по военному искусству. В основном время уходило на занятие спортом. По несколько часов играли в баскетбол на спортивной площадке, расположенной рядом со зданием школы, или до одурения прыгали через здесь же стоящих спортивных «коня» и «козла». Набегавшись и напрыгавшись, садились писать письма родным и близким. Так однообразно заканчивался каждый выходной день.
Лето в Азербайджане было очень жарким и сухим, с редким дождём. Даже таким, как я, ребятам с Юга, в гимнастёрке, застёгнутой на все пуговицы, и в кирзовых сапогах с портянками, первое время с непривычки трудно было переносить дневное пекло. Постоянно хотелось пить. Поэтому чуть ли не всё световое время проводили возле широкого арыка, проходившего в нескольких сотнях метров от части. Арык тянулся из реки Куры к хлопковым полям. Видно было, что он служил людям не один десяток лет. Во многих местах он зарос густым, непролазным камышом и высокими кустами. Вода в арыке, как и в самой Куре, была всегда мутной, быстро текущей. Арык был глубоким, даже у берегов. Вода была выше роста среднего человека с поднятыми руками. В нём было много плавающих в разных направлениях, не известно откуда неожиданно появляющихся гадюк, которых я до отупения боялся с детства. Из-за страха быть укушенным, я позволял себе только быстро окунуться в тёмной воде и пулей выскочить на берег.
Если зимой обмундирование мы стирали в оцинкованных тазиках, то летом всю одежду, включая нижнее бельё, стирали в арыке. Так как поблизости не было посторонних граждан, то многие ребята раздевались до гола, загорая под солнцем, ожидая, когда высохнут постиранные вещи. В метрах ста от того места, где обычно мы проводили время, через арык был перекинут хлипкий деревянный мостик. По нему можно было пройти на другую сторону, и пройдя с километр, попасть в деревню, населённую азербайджанцами. Чтобы не было никаких инцидентов с местным населением, солдатам категорически запрещалось ходить в деревню. Солдаты третьего года службы, готовясь к демобилизации, часто нарушали этот приказ, и бывали в деревенской чайхане, чтобы выпить вкусного чая, или что-нибудь покрепче.
Иногда к арыку приходили из деревни молодые парни. Они садились на низком берегу, опустив ноги в воду, давая им отдых. Парни на родном языке о чём-то разговаривали между собой, не обращая на нас никакого внимания, и не делая попыток на сближение. Обычно на противоположном берегу они располагались ближе к мостику, хотя никогда его не переходили. Часто с ними приходили в мокрых от пота рубашках мужчины солидного возраста. Сбросив с себя надоевшую за день одежду, они бросались в арык, громко смеялись, колошматя воду ладошками, отчего тёмные брызги воды далеко разлетались в разные стороны. Видя, что мы наблюдаем за ними, они раскрывая рты в улыбке, показывали вверх большой палец. Этим они показывали, что получают удовольствие от общения с любимым арыком, который не только приятно охлаждает тело, но и поит водой землю, на которой выращивался хлопок, приносивший жителям деревни доходы. Никаких производств, заводов или фабрик вокруг не было.
Наша компания состояла из десяти человек, составлявших отделение связи полковой школы. Как правило, мы все приходили отдыхать к арыку на постоянное место. В глубине зарослей мы вырубили часть кустарника и камыша, образовав поляну, закрытую со всех сторон естественным забором. От поляны прорубили дорожку к арыку. На очищенном месте загорали, в чём мама родила, не боясь быть кем-то замеченными. Выстиранное бельё сушили, развесив его на низкорослых кустах. За разговорами с воспоминанием о гражданке незаметно проходило время в окружавших нас джунглях из камыша. У одного парня, Ульяна, был фотоаппарат, которым постоянно нас щёлкал.
В то воскресенье взвод школы, в который входило наше отделение, с утра на весь полк для кухни чистил картошку. Мы набрали пару килограммов картофеля, который принесли на поляну, чтобы испечь на костре. Время решили посвятить поеданию на воздухе старинного блюда, вкусного, обжигающего руки, картофелю с подгоревшей до черноты кожурой. Стирку отложили на другой раз. Все мы были молодыми парнями - юношами, от которых ещё не всё ушло детство. Воспоминание о нём натолкнуло на игру в папуасы, готовящих на костре еду. Наломали кучу зелёных гибких веток, которые привязали к бёдрам, а на голову нацепили венки из травы. На берегу нашли птичья перья, которые прикрепили к волосам. Из согнутых, легко гнущихся веточек, сделали кольца, надев на уши и прикрепив к ноздрям. Из длинного камыша изготовили боевые копья. Ульян едва успевал фотографировать наше преображение в дикарей. Собранной береговой грязью разрисовали разными рисунками голые тела и облепили лицо, оставив не тронутыми глаза, отчего они казались яркими и сверкающими. К сожалению, у меня сохранилась лишь одна фотография, когда я ещё не покрыл себя грязью. Ребята, глядя друг на друга, не могли удержаться от хохота, настолько мы изменили свою внешность. Ульян, уроженец Сибирской глухомани, себя вымазал грязью с ног до головы, утверждая, что она имеет целебные свойства. Ею же он замазал глубокую рану на пальце. С ним случилась небольшая неприятность. Своим острым ножом он заострял концы тростинок камыша, чтобы придать им вид копья. Ножом нечаянно саданул по большому пальцу. Рана была небольшой, но глубокой. Кровь обильно выходила из раны, крупными каплями падая на траву, растущую на поляне. Приложенная к ране грязь, остановила кровотечение, и мы успокоились.
Мы доедали последнюю картошку, когда один паренёк, отходивший по своим делам в сторону, возвратившись, сказал, что на своё постоянное место пришли азербайджанцы, молодые парни и мужики в летах. Этот раз они почти все залезли в арык, наслаждаясь мутным прохладным бегом, спасительницы от жары, воды. Почему-то некоторые мужчины купались в кальсонах. Отсутствие солдат их раскрепостило. Молодые парни гонялись по берегу друг за другом, а мужчины, после приятных водных ванн, чинно сидя на берегу громко беседовали, сопровождая свою речь активным размахиванием рук. Решение разыграть отдыхающих у нас возникло мгновенно. Быстро разработали план розыгрыша, который начали немедленно выполнять.
В тот момент, когда вдоль арыка в нашу сторону побежал молодой паренёк, догоняемый другим, из камышей, растущих на противоположном от них берегу, выскочил, подпрыгивая мужчина со странным цветом кожи. Это был Ульян. Он явно был чем-то напуган, потому что всё время испуганно оглядывался назад и внимательно осматривал местность вокруг себя, приставив от солнца ладонь к газам. Увидев почти голого странного человека, убегавший паренёк застыл, как вкопанный, отчего бежавший за ним, едва не сбил того с ног. Открыв рты, они уставились на странное существо, так похожего на голого человека. Не успели прийти в себя, они сначала услышали какие-то страшные гортанные крики, а затем увидели группу явных дикарей с копьями в руках с разукрашенными телами, с зелёными ветками вокруг бёдер. На чем-то вымазанных лицах яростно блестели глаза. Дикари подбежали к убегавшему от них человека со странным цветом кожи, сбили с ног, и отбросив в сторону копья, навалились на пойманную жертву. И тут произошло ужасное. Дикари стали с криками и визгом пожирать живого пленника. От боли он так заорал, что даже дикари на мгновение прекратили пиршество. Оказалось, кто-то из ребят, войдя в роль папуаса, по-настоящему грызнул тело Ульяна. Хорошо, что азербайджанцы не услышали от него мат на чистом русском языке. Они в это время, быстрее ветра, помчались к своим товарищам, которые услышав душе раздирающие крики Ульяна, собрались на берегу, прижавшись друг к другу. Те, кто был в арыке, поспешно покинули его. Они внимательно смотрели в нашу сторону, пытаясь понять, что происходит возле кустов камыша, где вокруг недвижимо лежащего тела человека, воинственно, потрясая копьями, прыгали люди-дикари. Бежавшие к ним парни, на ходу что-то кричали, со страхом оглядываясь и показывая через плечо трясущимися руками на пляшущих папуасов. Через мгновение на берегу не осталось ни одного азербайджанца. Побросав свои вещи, они, обгоняя друг друга, помчались в сторону своей деревушки.
Довольные произведённым эффектом на азербайджанцев, мы быстро помылись в арыке, одели давно высохшую форму и покинули поляну, не забыв затоптать ещё тлеющий костёр. Отойдя за дальние камыши, мы стали ожидать возвращения азербайджанцев, которые, скорее всего, побежали за помощью.
Ждать долго не пришлось. Вскоре появилась толпа мужчин, вооружённых кольями, вилами, граблями, лопатами, а некоторые, охотничьими ружьями. Бегущих возглавлял босой работник милиции в форменной рубашке с погонами и в спортивных шароварах. В руках он держал пистолет, из которого с некоторыми промежутками производил выстрел в воздух. Видимо, хотел напугать папуасов. Толпа перебежала через мостик, и перейдя на крадущийся шаг, осторожно стали приближаться к камышам, в которых находилась наша поляна. Часть мужчин, зорко поглядывая по сторонам, остались возле зарослей камыша, воинственно выставив перед собой то, что успели прихватить дома для защиты от папуасов. Чуть позже пришли пожилые азербайджанцы, тщетно пытавшиеся изобразить на лицах абсолютное спокойствие. Они не стали покидать свой берег. Остановившись на краю арыка, и подслеповато поглядывая на наш берег, молча, степенно поглаживали седые бороды. Старики ждали доклада разведчиков-односельчан, пустившихся разыскивать появившихся в их местах папуасов.
Когда смельчаки азербайджанцы вылезли из зарослей камыша, мы незаметно вышли из нашего укрытия и направились в их сторону. Работник милиции оказался участковым, обслуживающим деревушку, в которой проживал с многочисленной семьёй. Он очень хорошо говорил по-русски, почти без акцента. С каждым из нас поздоровался за руку. Вытирая рукавом рубашки постоянно появляющийся на лице пот, таинственным голосом поведал о том, как жители деревушки столкнулись с дикарями - людоедами, которые у них на глазах ели живого пленника, а тот кричал таким голосом, что некоторые очевидцы страшного зрелища до сих пор плохо слышат. Если раньше он немного сомневался в рассказах своих односельчан, то после обследования кустов и зарослей камыша убедился, что в их, до этого очень спокойных места, на самом деле появились какие-то дикари, что подтверждает оставленный ими погашенный, но ещё тёплый костёр, и множество капель крови на земле. «Словно с неба свалились эти дикари, и туда же улетели, -тяжело вздохнул участковый. Будем и дальше прочёсывать всю местность. А потом позвоню в городской отдел милиции, чтобы сыщики разгадывали эту загадку»,- закончил свою речь обескураженный участковый. Пожелав успехов в розыске папуасов, и сказав, что нам расхотелось после такой жуткой новости купаться, направились в часть. Хотя мы делали вид, что не меньше азербайджанцев испугались приходу незваных страшных дикарей, но с благодарностью отказались от сопровождения нас в часть азербайджанцами, вооружённых кольями.
Утром другого дня на построении полковой школы старшина «Волк» коротко проинформировал о том, что местные жители в зарослях камыша, менее суток назад, обнаружили людей, похожих на папуасов, которые неожиданно появились и неожиданно исчезли. Он ещё раз напомнил, что полк располагает новейшими секретными скорострельными зенитками, устройство которых очень хочет знать иностранная разведка. «Как известно, она не дремлет. Азербайджан имеет общую границу с государством, которое не горит желанием полюбить СССР. Поэтому воинам надо проявлять особую бдительность, и обо всём подозрительном сообщать начальству немедленно»,- пафосно произнёс «Волк,» и набрав в лёгкие воздух, хотел продолжить свою нравоучительную речь, но его перебил Ульян. Не сдержавшись, и без разрешения говорить, он громко предположил: «Товарищ старшина, а, может быть, не было никаких шпионов - разведчиков, а была чья-то шутка?» Старшина на такую недопустимую вольность, проявленную курсантом полковой школы, немедленно ответил своей любимой поговоркой: «От такой шутки тошнит в желудке. За разговорчики в строю, два наряда вне очереди по чистке картофеля на кухне и драйки туалета». Ульяну, одному из «папуасов», ничего не оставалось делать, как ответить по Уставу: «Есть, два наряда вне очереди».
Но друзья – «папуасы» не оставили в беде своего «соплеменника». Мы добросовестно помогали ему отбывать дисциплинарное наказание. Через несколько дней Ульян вручил мне небольшую фотографию, на которой я пытаюсь изобразить из себя папуаса. Глядя на неё, невольно окунаюсь в молодые годы, когда так хотелось подурачиться, не думая о последствиях.
