Поздравляю вас.... (сочинение на конкурс)
- Заходи, заходи, Алёшенька, - сухонькая пожилая женщина суетливо бегала по комнате, помогая снять и повесить зимнее пальто высокому мальчику, точнее, подростку. Он отпирался, но старушка при своем невысоком росте и хрупкости довольно резво стащила с него пальто, и повесила на вешалку.
- Проходи, разувайся, я сейчас чайник поставлю, - женщина убежала на кухню, и оттуда вскоре раздалось шипение воды. Мальчик стащил с себя тяжелые, запачканные уличной грязью, ботинки и обтряхнул голову от снега. «Да, зима в этом году особенно мерзкая», - подумал мальчик, и пошел на кухню вслед за хозяйкой. Та, суетясь, накрывала на стол.
- Ох, я не ожидала сегодня гостей, так бы купила что-нибудь к чаю, а то ничего нет, - оправдывалась женщина извиняющимся тоном, но парень ее остановил:
- Антонина Львовна, это ничего. Я к вам не чай пить пришел, я к вам с заданием – мальчик гордо задрал голову, и Антонина рассмеялась.
- Ну коли так, то говори, что за задание, всем, чем смогу, помогу, - она отставила в сторону чашку с горячим чаем и пристально уставилась на мальчика.
- Нам на комсомольском собрании дали задание – найти людей, своими глазами видевших и переживших блокаду, и расспросить обо всем. После этого составить подробный рассказ и, когда все соберут рассказы, составить общую картину Блокады Ленинграда.
- Это вы в честь 50-тидесятилетия снятия блокады делаете? – уточнила женщина.
- Именно, Антонина Львовна, - парень кивнул и вопросительно посмотрел на хозяйку: - Вы можете рассказать об этом?
- Да, конечно. Пусть все еще неприятно, хоть столько лет прошло, не могу не помочь такому приятному молодому человеку, - Антонина хитро прищурилась, и в ее глазах блеснула искорка озорства, такая по-детски искренняя, что Алексей невольно поразился – ей в почти 70 лет удалось сохранить эту детскую черту, хотя в ее возрасте многие уже начинают ворчать и цепляться к молодежи.
- Ох, с чего бы начать? – пустилась в рассказ Антонина Львовна, - мне, тогда как тебе было – 15 лет всего, в комсомол собиралась поступать…
…- Тяжелое это было время. Как объявили, что война началась, отец ушел на фронт, и через несколько месяцев нам пришло треугольное письмо – похоронка. Мать тогда как раз беременна была, да как увидала это письмо, то у нее выкидыш и случился. Была бы у меня тогда сестра… - мечтательно-грустно произнесла женщина, и печаль блеснула в ее резко постаревших глазах. – Там мы с матерью остались одни уже в первый год блокады, и как это было трудно! Мать горевала над двумя потерями, отцом и неродившейся дочерью, и совсем похудела – как тень бродила по дому, ничего не ела, и слабела на глазах. А тут и бомбежка началась. Мы с девочками соседскими ее кое-как вытаскивали из дома и вели в подвал – чтоб осколками от бомб не задело и не убило. Первое время было сложно, но еды хватало, и люди пока терпели. Но когда 10 сентября сгорели Бадаевские склады, и продовольствия стало не хватать, люди как будто озверели. Особенно ко второму году блокады. У меня в то время кот был, красивый, породистый – Кузей звали. Он нам иногда с матерью крыс и мышей таскал, и мы их готовили, когда еды не оставалось совсем. Но один день не пришел Кузя, хотя всегда к вечеру возвращался. Я заволновалась, и, как оказалось, не зря. Спустя два дня увидела в мешке с мусором в соседнем дворе шкурку, похожую на Кузину – серебристую, как металлическую. Такой ни у одного кота в нашей части города не было, я это точно знала. Позже мне рассказали, что его сосед наш выпотрошил, и с семьей съел – обезумели люди от голода. Некоторые плакали, питомцев своих убивая и готовя, но делать нечего – выживать как-то надо было, - вспоминая о домашнем животном, которое Антонина Львовна очень любила, ее глаза заблестели от слез. Но вдруг она оживилась, и принялась рассказывать дальше: - Кстати, о Бадаевских складах. Когда они погорели, половина Ленинграда туда за сахаром и мукой горелыми бегали, да и я тоже с соседками нередко там бывала. Землю вместе с сахаром собирали, в воде разбавляли и процеживали, потом такая мутноватая сладкая жидкость получалась – ее в шутку “кофем” называли. Энергии она много давала из-за сахара, а нам силы с энергией в это время ой как нужны были. В первые месяцы блокады мы капустные кочерыжки ели – их до блокады и трогать не стали бы, но в таком положении ели все, вплоть до кожаных ремней, - Алексей удивленно посмотрел на женщину, и та усмехнулась: - Не смотри ты так на меня, правду я говорю, правду. Еще и клей мучной ели, не только ремни. В кожаных вещах раньше деготь был всегда – так мы его выжигали, и потом студень варили. Не очень вкусно, конечно, но тогда выбирать не приходилось. И из клея суп делали – от стенок его отскребали, и похлебку варили. Ну и гадость была, честное слово! – женщина смешно поморщилась, и Алексей звонко рассмеялся. Однако сразу же взял себя в руки, и, слегка покраснев и пробормотав что-то нечленораздельное, нахмурился.
- Извините, продолжайте, пожалуйста, - женщина добродушно улыбнулась и продолжила рассказ:
- Во время Блокады люди голодали, болели и сходили с ума, но все же не потеряли человечность и культурность. Представляешь, в самые голодные времена в Ленинграде работал зоопарк! Моя хорошая подруга Нина там работала, кормила животных и собирала для них еду. Люди приходили голодные, но все же приносили хотя бы несколько зеленых листочков для травоядных, хотя спокойно могли съесть их сами – листья и зелень тоже ели, делали из них муку, а потом лепешки. Представь себе, зеленые лепешки! – женщина выпучила глаза, и сама засмеялась, но потом резко замолчала, и взгляд ее потускнел, - Знаешь, там жила слониха, Бетти. Такая она была умная, такая красивая! Ее все любили, Нина в особенности. Но 8 сентября возле ее вольера разорвалась бомба, убило и сторожа, и Бетти ранило смертельно, она минут через 15 умерла…. Как Нина плакала, как плакала! Я ее утешала, и сама потом ревела вместе с ней. В ту ночь еще и лисят с медвежатами по вольеру в пыль разнесло... Страшное было дело! – женщина глубоко выдохнула, и отхлебнула из чашки. – Тьфу ты, чай совсем остыл… она поставила чашку на стол и пытливо посмотрела на Алексея.
- А сам-то ты что-нибудь знаешь про блокаду? Или вам в школе не рассказывали?
- Рассказывали, конечно. Про Дорогу Жизни.
- Ну про это всем говорят. Давай-ка я тебя теперь послушаю, а ты мне расскажешь про Дорогу Жизни.
- Х-хорошо, - Алексей шумно выдохнул и начал пересказ голосом машины:
- Дорога Жизни – во время Великой Отечественной войны единственная транспортная магистраль через Ладожское озеро. В периоды навигации — по воде, зимой — по льду. Связывала с 12 сентября 1941 по март 1943 года блокадный Ленинград со страной. Автодорога, проложенная по льду, часто называется Ледовой дорогой жизни или…
- Ох, милый, если ты будешь так это описывать, то я буду скучать еще сильнее, чем некоторые ученики на физике, – она хитро улыбнулась, и Алексей отвел взгляд. Откуда она знает, что он не любит физику, и на уроках играет с соседом Витькой в балду?
- Давайте лучше вы расскажете о чем-нибудь? – взмолился парень, - я совсем не умею рассказывать, - он сложил руки вместе и умоляюще посмотрел на женщину. Она усмехнулась: - Разве комсомольцы так делают? Хотя ладно, давай расскажу-таки, - вздохнув, она возобновила свой рассказ:
- Во время Блокады люди голодали, болели и сходили с ума, но все же не потеряли человечность и культурность… Подожди-ка, я это уже говорила? – спросила женщина у Алексея и тот робко кивнул. – Совсем уже язык заплетается… - пробурчала Антонина Львовна, отхлебнув ледяного чая, и продолжила говорить.
- Так вот, люди в это тяжелое голодное время потеряли многое, но не любовь к культуре. Ты же видишь, сколько памятников сейчас в Ленинграде, то есть в Санкт-Петербурге? Все никак не привыкну к новому названию… Так вот, огромное количество этих памятников были созданы еще до блокады. Представь, что могло с ними произойти во время бомбежки! Весь город лежал в руинах от взрывов, а памятники уцелели. Их закапывали, вывозили по Дороге Жизни. Были укрыты мешками с песком, обшиты щитами памятники Петру Великому, Екатерине II, Николаю I, другим выдающимся деятелям русской истории и культуры. Замаскированы шпили соборов, крыши музеев. И только памятники Суворову и Кутузову - полководцам, вдохновлявшим всю блокаду солдат на служение Родине, оставались открытыми. Один взгляд на гордый профиль Кутузова – и женщины, превозмогая боль и изнеможение, шли к огородам, под которые была распахана огромная территория. А про Русский музей вам рассказывали? Его чудо спасло – прямо около его стен упало 4 бомбы. Но ни один экспонат не пострадал! Все было целым, все спасли. В Эрмитаже строили бомбоубежища, все экспонаты были упакованы, подписаны и пронумерованы. Очень много экспонатов Эрмитажа эвакуировали на Урал. Но даже в это время ребята, которые там работали, собирались и устраивали лекции по искусствоведению. Представь себе, идет бомбежка – а в бомбоубежище Эрмитажа собрались люди, и обсуждают, что делать с остальными экспонатами, которые вывезти не успели!
- А кто вам такие тонкости рассказал? Неужели вы сами там работали? – Алексей скопировал хитрый взгляд Антонины Львовны и прищурился.
- Нет, милый, мне тогда 15 лет было. Я все думала, как бы мать накормить да самой от бомб не помереть. Мне это моя подруга рассказала, Валя. Уже вот 10 лет, как нет ее… - печаль заскользила в голосе пожилой женщины, и она прикрыла глаза.
- Ну вроде, вот и все. Запомнишь, Алёшенька? – женщина глубоко выдохнула и вопросительно посмотрела на парня. Тот находился в прострации, и Антонине Львовне пришлось даже потрясти его за плечо.
- А, да, запомню, - его взгляд прояснился, и он восхищенно посмотрел на женщину.
- Как вам это удалось? Почти 3 года в голоде, постоянной бомбежке…
Женщина пожала плечами, и тепло улыбнулась Алексею. – теперь выполнишь свое задание?
- Обязательно выполню, после такого рассказа! Спасибо вам большое, Антонина Львовна! – они встали из-за стола и пошли в прихожую, где Алексей начал одеваться.
- Поздравляю вас с 50-тилетием снятия Блокады Ленинграда! – торжественно произнес Алексей и вручил женщине 3 ярко-алых гвоздики, которые чудесным образом появились у его в руках.
- Спасибо тебе, Алешенька, - улыбнулась растроганная женщина.
- Вам спасибо, Антонина Львовна! До свидания! – махнул школьник рукой на прощание, и дверь с тихим скрипом захлопнулась.
***
Снег крупными хлопьями падал на брусчатую мостовую и тотчас же таял, превращаясь в жидкую грязь. Небо заволокло светло-серыми низкими тучами, из-за которых иногда выглядывало блеклое зимнее солнце.
Несмотря на отвратную погоду, люди, идущие по улице, счастливо улыбались и поздравляли друг друга с праздником. Все лица светились от счастья, и лишь один человек печально улыбался, неся в руках две ярко-алые гвоздики. Снежинки мягко ложились на цветы, и мужчина подумал, как же ужасно выглядит красное на белом.
Люди бежали по домам, поздравить родных и порадоваться вместе с семьей. А мужчина с цветами все шел по улице. Скоро он повернул налево, и его взору открылось старое кладбище. Несколько людей стояли над аккуратными могилами и поздравляли родственников, которые им никогда не ответят, с днем снятия блокады. Мужчина прошел несколько рядов и остановился у могилы с фотографией красивой пожилой женщины, подписанной «Петрова Антонина Львовна, 1926-1994».
- Ну здравствуйте, Антонина Львовна, - прошептал мужчина еле слышно, и закрыл глаза, слушая тишину и печально улыбаясь. – Поздравляю вас с 75-ти летием снятия блокады Ленинграда…
