Катарсис
Город в спину дышал, бил неоном в глаза лишь недавно
И слепил, и ломал, и лечил, и калечил собой.
Кто отравлен его красотой, все приемлет как данность,
Незаметно срастаясь с бетоном своею душой.
Он своих подопечных всегда контролирует строго,
Как основу основ предлагая "новейший завет",
Где формальность собой заменяет и душу, и Бога,
Что несложно, когда за душой Бога нет.
Сколько помню, его безусловным адептом я не был
И всегда очень многое в городе не принимал,
Но меня привлекало его притяжение неба
И попытка создать из витрин философский кристалл.
Не успел отравиться дыханием улиц, наверно,
И оглохнуть рассудком от истин стальных голосов.
Сам не понял, когда называть стал неверие верой
И попал в наказание в край тишины и лесов.
Тишина с непривычки бьет в сердце до одури громко,
А корявые сосны царапают душу корой —
Не запомнить мгновенье, когда начинается ломка,
Когда видишь внезапно в характерах древний покрой.
Я не стал до сих пор безупречным ревнителем веры,
Только стал сомневаться, а правда ли Господа нет?
А в шкафу под рукой наготове на полочке сверху
Среди книжек стихов вечно старый, но Новый Завет.
