Катарсис

Город в спину дышал, бил неоном в глаза лишь недавно

И слепил, и ломал, и лечил, и калечил собой.

Кто отравлен его красотой, все приемлет как данность,

Незаметно срастаясь с бетоном своею душой.

Он своих подопечных всегда контролирует строго,

Как основу основ предлагая "новейший завет",

Где формальность собой заменяет и душу, и Бога,

Что несложно, когда за душой Бога нет.

Сколько помню, его безусловным адептом я не был

И всегда очень многое в городе не принимал,

Но меня привлекало его притяжение неба

И попытка создать из витрин философский кристалл.

Не успел отравиться дыханием улиц, наверно,

И оглохнуть рассудком от истин стальных голосов.

Сам не понял, когда называть стал неверие верой

И попал в наказание в край тишины и лесов.

Тишина с непривычки бьет в сердце до одури громко,

А корявые сосны царапают душу корой —

Не запомнить мгновенье, когда начинается ломка,

Когда видишь внезапно в характерах древний покрой.

Я не стал до сих пор безупречным ревнителем веры,

Только стал сомневаться, а правда ли Господа нет?

А в шкафу под рукой наготове на полочке сверху

Среди книжек стихов вечно старый, но Новый Завет.