Антропология поэзии или ничего нового_1.0.
«Что такое поэт? Человек, который пишет стихами? Нет, конечно. Он называется поэтом не потому, что он пишет стихами; но он пишет стихами, то есть приводит в гармонию слова и звуки, потому что он — сын гармонии, поэт» (А. А. Блок).
Как ни крути, а слово все-таки связано с человеком-автором, его произносящим или пишущим.
Тем более, если речь идет о художественном слове, то есть о словесном мастерстве, нечто изображающем или живописующем: литератор пишет буквами, пишет звуками, пишет словами — живо передает в словесном полотне живую ткань бытия: мирового, общественного, личного. Пишет, как видит; пишет, как слышит; пишет, как думает; пишет, как чувствует.
О мире и о себе. О других и о себе. О себе и не о себе.
Пишет картину. Но что такое картина? Это не просто отражение реальности. Это миф о реальности, ее интерпретация через призму взглядов человека, смотрящего на мир.
Миф позитивный. Миф негативный. Как минимум – в топосе этой бинарной оппозиции.
Оксюморон «Цветы зла» уже давно никого не удивляет.
«Гений и злодейство»? – да о чем это Вы!
Красота и красивость? Этика и ханжество? Правда и правдоподобие?
Фантастический реализм и реалистический романтизм?
Всё это миф. Миф автора (и об авторе), который умер.
Умер как реальность. Ожил как альтер-эго, как литературный герой: как первопроходец, миссионер, пилигрим и путешественник (или как беглец, изгой, лишенец) в выдуманных им самим альтернативных мирах, лишь косвенно относящихся к той реальности, в которой он существует физически здесь и сейчас.
Сублимация, возвышенность, преображение, катарсис?
Эскапизм, декаданс, глумление, эпатаж, сепсис?
Но, тем не менее, гармония – ключевое слово. Гармония в сфере порядка – совершенство. Гармонизация в области хаоса – манипулирование или поиск утраченного совершенства.
Ибо, например, фонетическая гармония в стихотворении при наличии прочих дисгармоний (структурной, грамматической, смысловой, эмоциональной и т.п.) – не делает гармоничным произведение как целое.
То есть нехватка одного элемента как бы лишает гармонизации всю «поэтическую модель» вселенной конкретного опуса.
Да, можно изобразить красиво (или красивенько?) нечто уродливое (в физическом, моральном, интеллектуальном аспектах), но фактология останется фактологией: «А король-то голый!»
Все-таки дивергенции наличествуют:
Голый – одетый. Черный – белый. Плохой – хороший. Темный – светлый.
Как часто поэта подмывает «ради красного словца» сыграть смыслами на стыке, на амбивалентности бинарных оппозиций (столь многочисленных в культурных слоях), соединить несоединимое, ввести как бы новизну в саму сущностную ткань мироздания.
Технически в этой методологии открываются перспективы безбрежные, ибо теоретически всё можно мешать со всем.
И когда-нибудь можно стать не просто истолкователем, а переименователем реальности.
Неужто в этом весь драйв поэтического экстаза? Всякое бывает…
Но о какой же гармонии здесь может идти речь? О тонкой грани лезвия ножа, по которому идет словесность, ступая голыми пятками обнаженной души? А, может, и нет никого ножа? А есть асфальт. А идущий – зашит в тугой и непроницаемый для боли костюм? Да и падать некуда.
Ибо – плоскость.
Или мы говорим сейчас о той попытке в мнимом синтезе снять противоречия, бинарности, противостояния, даже если они пролегают в самой онтологии, в самой сердцевине бытийных вещей: мира и человека?
Что значит гармонизировать свой миф со смыслами, «не тобой привнесенными в этот мир»?
Опрыснуть свой «миф» (этого поэтического гомункулуса!) мертвой водицей? Окропить его живой водой?
Поэт как маг, как шаман, как оракул – древнейшая профессия, хобби, увлечение, болезнь?
Или все-таки Сын Гармонии!
Ишь чего захотел!
Чтобы родиться от гармонии, что нужно испытать, что нужно пережить, чем заниматься? Или просто оказаться таковым в силу самого факта?
Тогда это избранничество, судьба, рок, миссия? И ненависть со стороны тех, кто мнит себя поэтом, таковым не являясь, в силу именно своей онтологической несопричастности высшей гармонии?
Но это, скажут, всё метафизика. А вы визуально покажите нам признаки гармонии стиха!
Да, пожалуй, с объективной точки зрения у гармонии должны же быть некие «родимые пятна», по которым можно было бы определить, что носитель гармонии отражает ее в своих виршах.
Что-то вроде аналога абсолютного слуха у музыкантов.
Ведь мог же Моцарт с первого раза набело записывать нотами все свои музыкальные сочинения!
Может ли поэт также идеально фиксировать являемые ему уровни гармонии стихотворения?
- в интуитивно развивающейся композиции;
- в интуитивно формируемом синтаксисе;
- в интуитивно сочленяемой звукописи;
- в интуитивно сочетаемой лексике, передающей неожиданно сплетаемые образы (уникальные авторские «тропы»);
- в интуитивно целостно выражаемых чувствах и мыслях, подчиненных общему замыслу произведения, которое еще только роится в сознании автора в виде смутных ощущений-представлений-идей-форм…
- и в итоге: в интуитивно рождаемой Красоте Целостного Произведения Искусства.
Опять «инсайт» какой-то!
Хорошо, значит, есть внешне распознаваемая красота поэтического слова?
Но ведь и эта Красота может оказаться всего лишь сугубо «внешней».
Плод школярства, выучки, навыка, специализации…
А что если в ней нет правды?
Какой правды? Чьей правды?
А что если в ней искусственность или ложь?
На это ответ давно известен: «Сказка – ложь, да в ней намек, добрым молодцам – урок!»
Вот те на! Гармония и ложь? Сын гармонии рождает миф, басни, сказки, «нарративы», «дискурсы», «симулякры»? Что тогда эта гармония? Фикция? Самообман?
Да уж! Искусство как «ложь», выражающая Добро через Красоту.
Снова вопросы: Какое добро? Чье добро?
Нет ведь абсолютного критерия, кроме субъективизма, не так ли?
Вернемся к началу. Искусство как «миф», выражающий этическое через эстетическое.
Человек может быть актором, медиатором или реципиентом этого феномена.
Наверное, на языке «науки» это звучало бы так: через эстетическое сопереживание, вызванное воздействием художественного вымысла, может произойти сублимирование низших проявлений психики в нейтральные или высшие, в силу чего человек может более ярко усваивать этические моменты, затронутые в художественном произведении.
Э, нет! Тут и не пахнет гармонией. Разлад! Возможно, ведь, что в силу как раз понимания несоответствия идеалу этой самой реальности. Или наоборот: реальность – гораздо интереснее всякого идеала, красоты, блага, совершенствования, и так далее.
Поэт – сын Разлада! Разлада с самим собой, разлада с миром, разлада с ценностями, идеалами, нормами. Он вопит об этом разладе. Ему нестерпимо больно, муки невыносимы.
Да бросьте! Где вы таких видели?
Разлад – для поэта, это как развод с нелюбимым партнером: «с глаз долой – из сердца вон!».
Постебаться, поприкалываться над ситуацией, конечно, можно. Ибо Цинизм рулит!
Тем паче, что и язык подвешен, и навык имеется, и бес нашептывает. Ведь в контакте с «инферналом» – острее творится всякая «небывальщина-невидальщина», то есть новое и оригинальное, без всяких там ограничений со стороны правил, норм, догм и догматов!
Так что нейтральненький такой разладик. С ним вполне хорошо живется, иногда, впрочем, зудит (шелушится как бы), вот и повод есть сковырнуть-оторвать от себя в строке поэтической. Да и у кого его нет? Ничего особенного. Поэт ведь из народа, для народа, о народе.
И гармония не нужна. Ни высшая, ни техническая. Хотя, конечно, грамотно, сочно и вкусно писать – это элитно!
Это – имидж.
Искусство как «миф», выражающий «искусство» («искусственность») автора.
Поэт – self-made image? И его поэзия тоже – image of Self-Made-Image? Причем, никаких симулякров?
Новая антропология поэзии?
Что будет затем?
Поэзия искусственного человека. Поэзия искусственного интеллекта.
Просто: гармония искусственного.
Без человека.
