Ваша Е*** за угол побежала…
Маленькая Светка прыгает под окнами моей квартиры по расчерченному квадратами асфальту. Светка белобрысая, тощая и с голубыми водянистыми глазами в пол лица. Светка старшая, у неё есть сестра, которая родилась месяца три назад. Сестра тихо, но часто плачет, и Светка старается поменьше бывать дома – ведь на улице лето. Если бы беззаботная Светка спросила свою училку, что думают в школе о её семье, та сказала бы, что для её семьи есть специальное название, «неблагополучная».
К счастью для Светки, она не спрашивает училку о таких малопонятных, или даже лучше сказать малоприятных материях. Светка прыгает по горячему пыльному асфальту на одной ножке, толкая ободранной сандалией набитую песком баночку из-под монпансье из одной, нарисованной мелом клетки, в другую. Она понарошку продвигается по своей учебной карьере. Светка учится в первом, вернее закончила, уже каникулы, а понарошку, в своей игре – в девятом. Игра называется «классики», и если нет подружек, в неё можно играть одной.
Светка живёт в старом деревянном доме в два этажа с пыльными скрипучими сенями и туалетом, прилепленным к этим покосившимся сеням возле самого заднего крыльца. Туалет воняет, но все ходят в сени через двор, парадная заперта, а ключа ни у кого нет. Если погода ясная, не важно, мороз или жара, то воняет не очень сильно. Но если погода меняется на пасмурную да ещё с с дождём или мокрым снегом, то сидеть в туалете невтерпеж, глаза щиплет. Этот вонючий туалет называется «тубзик». Но Светке всё равно, других тубзиков она не видела.
Светкин дом выкрашен коричневой краской, которая давно побурела и облезла. А соседний дом такой же, но салатно зелёный и тоже облезлый. Он стоит под прямым углом к Светкиному, поэтому улица тут делает зигзаг, огибает полуразрушенную церковь, которая желтеет в двадцати шагах напротив, и убегает по прямой вдоль Светкиных окон к перекрёстку. И все дома вдоль неё тоже деревянные, кривые и облезлые, в один или два этажа. Светка любит свою улицу.
Из парадных дверей соседнего, зелёного дома выбегает собачонка. Жильцы этого дома почему-то пользуются парадным, а через двор не ходят. Дворик у них зелёный, маленький и со скамейкой. Старушки после обеда усаживаются на ней и до темноты обсуждают всякие проблемы, которые их соседи сами решить не могут. Светка туда не ходит. Старушки скучные и улыбаются ей не по-настоящему.
Собачонку зовут Эльба. Вид у неё ублюдочный, она звонко тявкает. Лай у шавки долгий, заливистый, от него звенит в ушах и жуть как хочется запустить в Эльбу палкой или камнем. Но Эльба, прочистив глотку и не дожидаясь палки, убегает за угол, туда, где Светкины окна и прямая улица до перекрёстка и дальше, чуть загибая влево, тянется до самой Светкиной школы. Эльба ещё взлаивает, но её уже почти не слышно. Из соседского парадного выходит сухонькая старушка, тётя Лиза. Это хозяйка дурацкой псины. Жидким, дрожащим и надтреснутым голосом она кричит: «Эльба, Эльба…»
Светка знает, что собачонку зовут Эльба. Но это слово какое-то не правильное. Такого слова больше нигде не услышишь. Оно ничего не значит. А вот другое слово, которое Светка слышит часто, смысл которого она смутно понимает, и этот смысл странно щекочет её внутри – он смешной, зазорный, и о нём нельзя говорить. Он про то, что все знают и делают, но это стыдно, и детям не разрешается. Светка прыгает по квадратам, смотрит на бабу Лизу, как та кричит: «Эльба, Эльба!», думает о смешном, нехорошем слове, и вдруг говорит ей тонким, звенящим голосом:
«Ваша Е*ля за угол побежала!»
