Я же тут вагончик продаю. Ну как вагончик, трейлер. На колёсах, к машине пристёбывается. Квартира практически однокомнатная. Туалет, помыцца-побрицца, плита газовая 3 канфорки, холодильничек, кровать двуспалочка, удоообная!, шкафы-полочки. Жить можно, короче. Что я, вобщем, и делал, покуда домик свой деревянный не сконстролил. Зимой только в ём не камильфо. Голландцы жеж делали, без учёта. Но ничо, насмерть не замерз и не отморозил ничего, слава богу. Вот, а сейчас продаю, значит, за ненадобностью. Да я бы может, и не продавал, уж очень эти черти-голландцы горазды вагончики мастерить, прямо песни, а не вагончики, но уж очень денажка нужна. А путен тока, к какому там году девятнадцать лет планировает с коленопреклонёного состояния меня вывести, не помню уже? Запутался. А деньги-то щас нужны. Кушать, чай, сегодня хочется, не завтра. Вот и продаю. И вот звонит один, утром. С Армавира. А с Армавира, значит, армянин, думаю. Продаёшь, спрашивает? Продаю, говорю. А на машину махнём, говорит, не глядя? Махнём, говорю, чего не махнуть, если человек хороший. А какая, говорю, стесняюсь спросить, будет у вас машина на предмет обмена? Линкольн, говорит. Семь метров от носа до кормы и божественно-девственного белого цвету. 4 и 6 мотор и полный фарш изнутри. И тоже, говорит, жить можно. Телевизоры, холодильники, бары и кожаные диваны. Лимузин, одним словом. На свадьбах, говорит, незаменимая составляющая и две тыщи в час. Народ млеет. Особенно девочки. И все, говорит, они твои. Девочки которые. Я говорю, ты берега-то видь! Мне, говорю, куда все-то?! Ты на возраст, говорю, скидку делай! На черта они мне сдались все?! Ну, две, говорю, ну три, ну пять, ладно, еще туда-сюда как-нибудь уже. Тут с одной не разберёсся никак, он - все! Так и не поменялся. Ну их к шутам, девочек этих, одни проблемы через их...

Подожду ещё. Можть, аероплан предложут...