Проклятая плоскость
Надо же, сколько лет прошло! А сколько? И от какой отправной точки вести отчет? Если от того лета 2014-го года, то уже почти пять лет, а если с донецкой весны, то четыре. Что поменялось? Наверное, многое, почти все. В голове осела пыль на новые мысли, извилины, деформируясь, приняли снова устойчивую форму. Адаптация. Я уже не смотрю давно на окна верхних этажей, перестал почти реагировать на раскаты грома, перестали сниться кошмарные сны. Теперь только новогодняя ночь, а точнее, ее безумная, шальная, дурная, бесшабашная, пьяная «перестрелка» заставляет смотреть на часы и ждать, когда снова станет тихо, спокойно и комфортно.
Не осталось почти ничего. От части книг на военную тему почему-то захотелось избавиться. Избавился. Шевроны по-прежнему лежат в коробочке, но коллекция уже не пополняется.
На улице уже не встретишь людей в камуфляже, прибывших в отпуск, с передовой, с той отчаянной линии фронта, которая кровавой полосой разделила чернозем на неравные части.
Война – деньги, война – политика и дело рук политиков, но речь не об этом. Дело в людях, в людях войны. Людях, прошедших через эту проклятую плоскость, выживших и не сошедших с ума.
Прошло пять лет, а человек, знакомый, узнав, что я был там, встал, подскочил и пожал мне руку. «Я не добровольцем ходил, я по гуманитарной теме был там, помогал….» - говорю, сразу расставляя все по местам. Отрезал. И действительно, есть две категории – доброволец и прикомандированный. Меня командировали. Я был там, в десятитысячной толпе беженцев, среди разбитых верхних этажей, возле гробов с погибшими шахтерами, неуверенно двигался под канонаду обстрелов, как человек, только начинающий учиться ходить. Возле холма, за которым по каким-то неведанным мне законам войны вдруг начался бой, говорил с Богом о том, что мне не страшно погибнуть, а страшно оставить вдовой свою супругу.
Прошло время и случайно, в интернете, вижу новость о том, что мой знакомый, мой товарищ, мой друг, подорвался на мине и лишился ног. Помню, как какой-то ком перекрыл глотку так, что я не мог сказать ни слова, просто поднес молча смартфон и показал жене. Сказать ничего не мог. Похожее чувство было, когда первый раз на моих глазах погиб человек – просто истек алой кровью, затих и ушел. Тогда я даже не мог глоток воды сделать первое время – просто подносишь кружку к губам и все, ставишь обратно, не сделав ни одного глотка. Товарищ мой выжил и скоро, надеюсь, станет на ноги. Жду, когда он придет ко мне домой, жду, когда мы снова будем сидеть с ним на кухне и много говорить, как раньше, оставив в коридоре куртки «горки».
Обо всем этом я уже много говорил, думал, писал, пел и вот, получается, снова сел и выплеснул это на виртуальную бумагу. Пусть летят эти мысли-образы, они уже не мои, и, по сути, не были никогда моими. Просто, как тот БТР, который промчался мимо меня в сторону границы и потом еще много раз снился мне, эти мысли-образы так же стремительно пронеслись мимо меня.
Если б кто-то наивно вернул время назад и спросил, поедешь ли, готов ли заново пройти все эти круги и треугольники, то не раздумывая бы согласился. Горе делает нас людьми, иначе – зажираемся, забывая свой первоначальный человеческий облик.
Слава Богу за все.
