Я целую пальцы твои...
Я до боли целую озябшие пальцы твои…
Холодно, чувствуешь? В этой простывшей квартире
Ранены окна: огрызка, крупинки зари
Как и не было в этом морозом обглоданном мире.
стон втыкается ржавым железом в кусочки тебя,
Словно радием травит до крови потертую душу
И кривит, словно кромку реки в череде октября,
Грубо рвет на куски нескончаемой ветреной стужей
Крыша дырами рваными ловит редеющий дождь,
Выплюнув внутрь потоки чернильные шлака,
И из тесной промозглой квартиры уже не уйдешь,
Не сбежишь от кремации в лапах ползучего мрака.
Я тебя не хочу отдавать караулившей тьме,
Страшным корчам предсмертно-кровавой свихнувшейся муки.
Душит жуткое чувство, а ты остываешь во мне,
Укрываю ресницами-кромками твердые руки.
И до боли целую озябшие пальцы твои.
Я до боли целую…
Я целую пальцы твои…
Холодно, чувствуешь? В этой простывшей квартире
Ранены окна: огрызка, крупинки зари
Как и не было в этом морозом обглоданном мире.
стон втыкается ржавым железом в кусочки тебя,
Словно радием травит до крови потертую душу
И кривит, словно кромку реки в череде октября,
Грубо рвет на куски нескончаемой ветреной стужей
Крыша дырами рваными ловит редеющий дождь,
Выплюнув внутрь потоки чернильные шлака,
И из тесной промозглой квартиры уже не уйдешь,
Не сбежишь от кремации в лапах ползучего мрака.
Я тебя не хочу отдавать караулившей тьме,
Страшным корчам предсмертно-кровавой свихнувшейся муки.
Душит жуткое чувство, а ты остываешь во мне,
Укрываю ресницами-кромками твердые руки.
И до боли целую озябшие пальцы твои.
Я до боли целую…
Я целую пальцы твои…