Выбор

Хлопнуть дверью, уйти, раствориться в тумане белом

Суматошного города, к Ленке пути отсечь.

Но при всех этих "к чёрту", "гори всё" – ещё свербело

За грудиной, и жгло, и царапало, и болело,

Что хотел он от глаз и от рук чужих уберечь.

 

Будет вольному воля, и будет в глубоком блюде

Золотиться горячая, солнечная форель,

И другая хозяйка медовым кваском остудит,

Торопливо и ловко (да кто её в том осудит?)

К наступлению ночи постелет двоим постель.

 

И, когда он решит, что довольно уже исканий,

Ради женщины этой – хоть плаха, в конце концов,

Что-то ухнет в груди, грубо сдавит её тисками,

И услужливо память, как старый негодный сканер,

Выдаст Ленкино бледное, горестное лицо.

 

На столе, как всегда – стопка книг и гора тетрадей,

Вся еда – пирожки из закусочной за углом.

Неустроенный быт...

Пусть простит его, Бога ради,

Запоздалое счастье, тут дом и богат, и ладен,

А безрукая Ленка... Оставь – пропадёт потом.