чудо
Вера Васильевна лежала на пляже и слушала плеск волн. Они — волны —набегали, накатывались друг на друга, выбрасывая на берег медуз и разноцветные камешки. Пляж был пуст, ведь сезон отдыха только начался.
Все произошло именно так, как мечталось Вере Васильевне долгими годами серого существования. Мечта была яркая и красивая, как праздничное платье, спрятанное в шкафу до крайне редкого торжественного момента праздника: поехать к морю и лежать на горячем песке, словно кинозвезда на отдыхе. И ловить на себе восхищенные взгляды окружающих. И не думать о серо-белом офисном помещении на пятнадцатом серо-белом этаже серого, как асфальт, семидесятиэтажного офисного центра, где в секторе 15-285В находился рабочий стол Веры Васильевны. Именно за этим столом промелькнули в суете однообразной серой работой ее самые светлые мысли, износились ее самые модные туфельки, забылись ее сладкие желания и мечты. Осталась только вот эта — поехать летом к морю.
Вера Васильевна наслаждалась своей сбывающейся мечтой без мыслей и жадно. Ведь солнце медленно золотило ее бледную кожу, солнце целовало ее так, как никто и никогда до сих пор... Она чувствовала себя такой привлекательной, еще совсем юной, сердце замирало в ожидании какого-то чуда... Оно — чудо! — должно было произойти обязательно-обязательно, непременно! Всё её существо дрожало и наслаждалось этим ожиданием-желанием.
Вдруг донеслись звуки, которые вносили диссонанс в солнечное блаженство. Звонкий голос смеялся, рассыпался на тысячи брызг. Так умела смеяться и Вера Васильевна двадцать лет назад...
На песке посреди пустого пляжа сплелись в объятиях двое. Рыжая кудрявая девчонка хохотала, насмешливо уклоняясь от поцелуев загорелого парня. Но ее хрупкие руки обнимали его так нежно, ее синие глаза светились таким удивительным светом, что сразу становилось ясно: вот оно, счастье!—такое неуловимое, такое мимолетное и такое настоящее — море, солнце, Он и Она.
Вера Васильевна зачарованно наблюдала, словно прислушиваясь к далёким отзвукам собственной юности из далекого прошлого. Странная печаль сжимала ее сердце. Но когда губы юноши бесстыдно скользнули по девичьему телу, исследуя горячо его сладкий рельеф, а нетерпеливые пальцы рук начали освобождать эту мерцающую улыбающуюся красоту из плена бирюзового купальника, Веру Васильевну охватила ярость. Она сама не знала почему, но почувствовала в себе вдруг что-то тёмное и хищное — и к этому морю, которое обещало так много, и к этому солнцу, и к этим двум.
—Мерзавцы! Долой отсюда! Стыд какой! Не мешайте отдыхать людям! Ненавижу!
Она и не заметила, как уже стояла на ногах, бросая горсти мокрого
песка в бесстыдную пару. А те удивленно смотрели на немолодую дородную женщину в старомодных темных очках, которая причудливо подпрыгивала, да так, что ее очки скоро оказались на песке под ногами. Потом встали и смеясь, в обнимку, пошли вдоль пляжа по мокрой косе.
—Старая дура! —донеслось до ушей Веры Васильевны.
Старая дура. Старая дура... Старая...
Вера Васильевна вдруг увидела свои толстые, избитые безжалостным целлюлитом ноги, шрам от неудачной операции на животе. А в стеклах очков, за которым она наклонилась, свое перекошенное ненавистью бледное лицо, испещрённое сеткой уже изрядно заметных морщин.
Горячая ночь южного лета бурлила мелодиями и жонглировала огнями на набережной. Небо огромным звездным куполом перекинулось над пустым пляжем. Пьяная Вера Васильевна уронила на песок пустую зеленую бутылку от вина и начала — пританцовывая и с наслаждением — раздеваться. Когда на студенистом теле не осталось и нити, медленно вошла в тихое тёмное ночное море, которое едва качалось и мерцало, отражая огни. На глубине, где уже исчезало дно, ногу Веры Васильевны вдруг свело судорогой и она, барахтаясь, исчезла под водой — счастливая и радостная. Ведь сбывалась ее давняя и заветная мечта — поехать к летнему морю, где наконец с ней — Верой Васильевной, помощником помощника заместителя руководителя в офисе семидесятиэтажного центра в секторе 15-285В - произойдет чудо.
Произойдет обязательно-обязательно, непременно!
