Прячься
Просекая расчеты, казуальностью сплетены
Вереницы событий, исползанных рвеньем.
Добротою перил
Распилил,
Погружая надежность в забвенье.
Исчезая крыл стоном плоскость стены.
Ты так прав, пред судом восхваляя
Быстро редеющий ум,
Его жатва
Безвратно
Не даст чисел и сумм,
Разновидности скорости мысли, петлянья.
Если упрятать тебя далеко,
В самом зачине историй,
Был бы ты рядом
Со смрадом
И тоннами жидкой хвори,
Будучи абстрагированным зерном?
Дряблой мышце вотще ища волокно,
Идея спешит стать не новой.
И карта
есть Спарта,
Ведет, если слаб перед пробой,
В природы глазницу, кладбищенское окно.
Богоносный крикливый дуэт
Разрезает радиус жизни,
Перелив соловья,
Импульс вранья,
Где аргумент - лишь признак
Возрастания нравов, где смысл раздет.
Опережая вопросы, как офицер в мундире,
Рассыпается грубый список петиций.
Прячься,
Незрячий,
Загружай себя тенью амбиций,
Мне легко проткнуть твой мыльный пузырик.
Вереницы событий, исползанных рвеньем.
Добротою перил
Распилил,
Погружая надежность в забвенье.
Исчезая крыл стоном плоскость стены.
Ты так прав, пред судом восхваляя
Быстро редеющий ум,
Его жатва
Безвратно
Не даст чисел и сумм,
Разновидности скорости мысли, петлянья.
Если упрятать тебя далеко,
В самом зачине историй,
Был бы ты рядом
Со смрадом
И тоннами жидкой хвори,
Будучи абстрагированным зерном?
Дряблой мышце вотще ища волокно,
Идея спешит стать не новой.
И карта
есть Спарта,
Ведет, если слаб перед пробой,
В природы глазницу, кладбищенское окно.
Богоносный крикливый дуэт
Разрезает радиус жизни,
Перелив соловья,
Импульс вранья,
Где аргумент - лишь признак
Возрастания нравов, где смысл раздет.
Опережая вопросы, как офицер в мундире,
Рассыпается грубый список петиций.
Прячься,
Незрячий,
Загружай себя тенью амбиций,
Мне легко проткнуть твой мыльный пузырик.