Вскручен шеей.

Жилистой парнячьей шеей вскручен наш редкий тактильный контакт. Не факт, что я люблю тебя длиною в жизнь, окстись, такой единицы измерения не существует. В смятении я веду тебя на дискуссию, усыпанную звездами, как гроздьями истертой временем памяти. Грабите, дорогуша, мой пресный словарный запас, он для Вас, стыдно сказать, крыт железным пластом безвкусицы,и не получится мне отведать запретный плод, ибо сброд скудомыслия всуе ругает по нотам отека уставших глаз; перифраз гарантирует мощность житейской мудрости. Я в безгрудности/бессердечности к ногам вечности примыкаю устами, целую и отстраняюсь. И слишком звучит промежуток словесы, как молодой повеса, пытаюсь его рвать сильней и растянуть до юпитерской славы. Кентавры схожести оправдались своей неоднозначностью целого - выводы строить рано; сопрано вопросов звучит все нежнее, и греет покровы весеннее солнце. Желание - монстр, срывая цветы земляные, цветы твоей плоти - пародий пройденной вдоль версты. И нечего говорить юным веткам, ведь наш необузданный нрав замолчал. Ты причал, разоренный привилегией быта и чужих констант. Я протестант с незрелою силой воли, спрятанной под паролем твоих социально-демократических сетей во мне. Вместе мы ищем море, ищем непройденный крематорий, горящий непризнанно, кстати, в нас под утихаюший вопль фраз.