Питерское (картинки с выставки)
НАСТРОЕНИЕ
Я пройдусь сегодня по Невскому,
На Садовой выпью шампанского,
Упаду в объятья к Казанскому.
Я живу по времени местному.
Мне не нужно галдящего праздника.
Мне не нужно веселья шумного.
Я хочу чего-нибудь умного,
Например, у Медного всадника.
Чтобы небо в седую бороду
Усмехнулось, мигнуло синево.
Я хочу чего-то красивого,
Я брожу сегодня по городу.
Мне маячит адмиралтейственно
И по жизни ведет как по Невскому,
Я живу по времени местному.
Это, знаете ль, очень действенно.
Это, знаете ль, очень правильно
Не блажить, а дышать, чем дышится.
Здесь отчетливо голос слышится
То ли Каина, то ли Авеля.
То ли Ангела, то ли Нечисти,
То ли Времени, то ли Вечности.
Состояние глупой беспечности
Мне подарит город отечески.
И опять, сорвавшись с насеста,
Я пойду сегодня по Невскому.
Я живу по времени местному.
Это значит, что здесь мое место.
1997.
ЭКЗИСТЕНЦИЯ ПО БОСХУ
Я ненавижу питерскую осень,
Особенно вторую половину
Её. Мне тыча мокрой пелериной
В лицо, сопливый дождь прощенья просит.
Туман повиснет липкой паутиной,
Объявит солнце месяц на больничном,
И двинется народ недостоличный
Маршрутом ежедневным и недлинным.
С работы, на работу, в магазины.
В метро, в трамваях и на остановках
Толпа статистов в ношеных кроссовках
Нелепо отражается в витринах.
Мной обожаем этот мрачный город!
Его всосал в себя... до капли выпил.
Пускай истлел давно из детства вымпел,
И моль побила старенький мой ворот.
Роптать - пустое, плакаться не буду,
Поскольку с ним повязан крепкой ниткой,
Там, где под звуки чокнутого Шнитке
Смеётся толстый чужеземный Будда.
Грядет зима, но не ажурной сканью
Украсится, а ветром и дождями.
Здесь вас со всеми вашими вождями
Навряд ли удостоят пониманием.
Мой Питер - меж мирами раскорячен,
Хоть с каждым годом ближе к Вавилону.
И грозная квадрига Аполлона
Над Невским жалким пугалом маячит.
А свора львов, коней и черти в ступе,
И ангелок, пришпиленный на крестик,
Самозабвенно хороводят вместе
В безумном вальсе на замерзшем трупе.
Финал - дурной комедии достойный.
Наверное, я - твой последний воин.
И от бессилия в пространство воя,
С мечом я волочусь на эту бойню.
Порыв - смешон! Я знаю - бесполезно
Бороться супротив вороньей стаи,
Но ты, в свинцовой дымке кротко тая,
Меня за шкирку вытащишь из бездны.
БЕССНЕЖНОЕ НАСТРОЕНИЕ
А у нас первым снегом ещё и не пахло,
Но, однако, уже был с утра первый лёд.
Только дождик ночами несёт свою вахту,
И октябрь как карты нам листья сдаёт,
Разноцветную эту тасуя колоду,
Их как прикуп ненужный швыряя порой...
Эх, скупая у Питера нянька-погода,
У неё не допросишься снега зимой!
Снова люрекс дождя день текущий отметит
И пришьёт его к памяти тонкой строкой.
А чахоточной слякоти бледные дети
Побредут в непогоду неспешной рекой.
Город-призрак туманом неясным очертит…
(Солнце глупое крайне нечастый тут гость),
А в глазах его пляшут то зайцы, то черти
И в ноздрях зарождается тихая злость...
Первый снег, как мираж… промелькнёт и растает,
Тонкой лужицей станет буквально за час.
И опять беспробудная осень настанет,
Затянув пеленой синеву его глаз.
А В ПИТЕРЕ - ДЕКАБРЬ...
А в Питере - декабрь. И цели у толпы -
Взять приступом все ледяные надолбы.
С собою вечный зонт, раскрыть вот только лень…
Мой город весь - сплошной немытый противень.
Погода - снова дрянь! Хоть в небеса кричи
В бессильном осознаньи полной немощи.
И лишь мостов и рек звенящий карнавал
С погодой примирял всегда и радовал.
Дождём под Новый год нам будто кто-то мстит...
И даже в наступленьи новой данности
Под бой курантов я бреду в сплошном аду,
Изображая сироту и ябеду.
Вот, было в ноябре! Так снега намело,
Нарушив установленное правило!
Но в Питере - декабрь. И снова у толпы
Святая цель - домой добраться надо бы!
ПЕТЕРБУРГ. 1881-Й
Февраль. Столичное чахоточное утро.
Фонтанка льдины гонит, разливая грязь.
И покрывает город сахарная пудра,
Мгновенно кашей под ногами становясь.
За пеленой белёсых росчерков метели
Таращат мутные глазища фонари.
И в заштрихованном дагерротипе тенью
Мелькают наглые пройдохи-сизари.
От хмари кашляя, в потрёпанной шинели
Студент вчерашний вдоль Невы бредёт домой.
Стынь. Мигом щёки площадей заледенели,
Но греет душу свёрток с бомбой под полой.
Сегодня ровно двадцать лет, как по указу
От крепостного рабства освобождена
Страна… Однако мы дадим всего и сразу…
Пускай кровавая назначена цена.
А невский ветер в подворотне псом безродным
С какой-то вещей предрешённостью скулит.
И на Сенной гудит в неведеньи утробно
Толкучка пьяная - больной облезлый кит.
Всё решено и передумано раз двадцать.
Свернётся время как прожорливый удав
И ход истории заставит поменяться…
Так кто был прав?
КУПЧИНО
Город щерит пасти домов и моргает стотысячьем окон,
Будто Аргусы целой ордой встали в ряд…
Заслонив КАД.
Потрясая основы основ, завернувшись в сырой неба кокон,
Начинаем вечерний с тобой… не обряд…
Воспарив над…
Человечья лава течёт в гул метро и наполненность улиц…
В вены города влив вместо крови - физраствор
или кагор?
А у нас тут Марк Нопфлер поёт, и останки нетронутых устриц...
И кровать в дурацком алькове.. вечный спор…
Жадных губ хор.
В червоточины меж домов пробираются местные зомби,
Чтобы завтра опять начинать “крёстный ход”,
Распахнув рот.
Только мы не видавшие снов, помещённые в катакомбы,
Будем так же ложиться в кровать, наперёд
подобрав код.
С неба сыплет крупой дождя, изрыгает народ подземка
Сотню тысяч таких вечеров проживать…
Время под стать…
Только ты – мой палач и судья! В типовых панельных застенках
Мы в любовь будем тщетно играть…
и опять… врать.
"ЗИМНЕ-НЕЗИМНЕЕ" - ПИТЕР. БРЕЙГЕЛЬ
Распластавшись по плоскости некогда пышных болот,
искривлённым пространством ты манишь наивные души
помещая, забредших на этот манок, в живот…
Их там столько скопилось… стал тесным мирок и
душит.
Кушай, деточка, кушай! Всему установлен срок. –
Ты поставлен зачем-то здесь между миром и бредом…
Занимайся своим обедом, наешься впрок.
Никуда я не денусь, я даже не кану
в лету.
Парапеты, мосты, фонари и табун коней –
вся недвижимость эта – фуфло… напрягает вот что:
с каждым годом тебе становится всё больней…
Голубей не осталось нормальных – наладить
почту.
Ты танцуешь под бубны трамваев… колокола
разливают в пространстве свой старый немодный регги.
А из каждого переулка или угла
на меня, усмехаясь, глядит плотоядно
Брейгель.
"НЕДОВЕС-НА" - ПИТЕР. БРЕЙГЕЛЬ
А сколько ангелов поместится на конце иглы…
Иглы Петропавловской или Адмиралтейской?
Весна приносит новые правила старой игры,
В которой, похоже, нет места игре апрельской.
Феврале-Март, как двуликий Янус в шубейке худой,
Повис на шее у города, дёргая ножкой.
Апрель важно взглянет в лорнет и пройдёт стороной,
Пока это небо плюёт ледяной окрошкой.
А дворники нехотя колупают оплывший лёд,
От корюшки дух огуречный заполнил город,
И толстая тётка, что целый день её продаёт,
Под вечер замёрзнув, сжимает у горла ворот.
Трамваи на перекрёстке встали, устроив базар,
Оранжево глаз мигнул на шальном светофоре…
Весна, похоже, начнётся там, где кончается Март,
Оставив лету уборку своих территорий.
Но майский демарш безжалостно высушит, испарит
Наследство зимы - раскисшие бурые сопли,
Пока от дождей поблёкшие морды кариатид
С надменной ухмылкой на люд мельтешащий смотрят.
Тащусь дирижаблем в толпе фанерных плоских фигур,
Пытаюсь вычленить главное в этой «не яви».
С каким-то «фруктом» плывёт навстречу «царевна Будур»…
Я точно вне рамок её морали и правил.
Зима изошла на нет, поселившись где-то внутри,
Снимая кальку с безумного внешнего мира.
Но где-то над головой бухтят чудаки-фонари:
Кончай реветь! И так на улице слишком сыро!
В ушах фонит, и давит небо влажной ладонью лоб,
Смурные фасады, пустые глаза-оконца…
И я зажмурю глаза, отрекаясь от улиц, чтоб
Увидеть в высоком небе бескрайнее солнце.
ВЕСЕННЕЕ
Апрель ползком, как непутёвый тать,
Пробравшись в город, завалился спать
Меж Мурманкой и Выборгским шоссе,
Подставив нос под жалкие лучи…
А Март, газоны присобрав в плиссе,
В Неве ногами весело сучит.
Иду, топчу раскисшее рагу,
В расклад вписаться этот не могу…
И чахлый кустик в полном неглиже
Печально ветер гладит по плечам.
А дождик сыплет мелкое драже,
Не прекращаясь даже по ночам.
Вот так всегда! А на подходе Май.
Придёт и станет клянчить: «Братец, дай
На Марсовом устроить фестиваль!»
А Март, ехидно высунув язык,
Его пошлёт в "неведомую даль"
И обнажит железный правый клык.
Канючит Май в салатовом плаще,
А Март с котом безумным на плече
Хохочет, кукиш грязный тычет в нос…
Добряк откинул всякий политес,
И тут такое, братцы, началось,
Что кот от страха на Исакий влез.
Пошли в разнос… друг другу морды бьют.
На фоне снега почки-дуры прут,
И пробивается трава на всход,
На полпути, как водится, застыв.
Народ весны самозабвенно ждёт,
И спит Апрель… закутавшись в Залив.
БЕЛАЯ НОЧЬ
Лето. Июнь. Ты приходишь на пару часов
В белом своём одеяньи… немного помятом,
Пахнешь жасмином, сиренью и, кажется, мятой…
Я почему-то к визитам твоим не готов.
В город в плаще-невидимке опять проскользнёшь,
Вмиг заполняя собой меж домами пустоты.
В воздухе носится неуловимое что-то.
На откровение каждый приход твой похож.
Выманишь снова меня на непрочный балкон,
Взглядом поймав, поцелуешь украдкой в макушку.
Необъяснимый фено́мен, чудна́я зверушка…
Знаешь сама - я в тебя безнадёжно влюблён.
В твой ненавязчивый шёпот и свет фонарей,
Неба немного потёртый и выцветший штапель,
Ветер Балтийский, весь сотканный будто из капель…
В то, что является частью натуры твоей.
Еле заметный на небе луны пятачок,
Ветку черёмухи ветер любовно качает,
Над Петропавловкой новое солнце встречая,
Ангел летит… и спускается мне на плечо.
ФАНТАЗИЯ О ТЩЕТЕ СУЩЕГО
По мегаполисной пустыне
бредёт последний дромадер.
А воздух, разряжаясь, стынет
и корректирует размер,
заполненного им пространства…
И виснет иней на брови
архитектурного убранства
в районе Спаса-на-крови.
Полупустым горбом виляя,
верблюд упрямо тащит груз.
Задача у него простая –
вернуться на привычный курс…
Туда, где караван забытый,
жара, бескрайние пески.
Он в этом городе, размытом
дождями… сохнет от тоски.
И я завидую немного
ему… он чётко видит цель.
А я ищу свою дорогу,
крутясь как белка в колесе.
В беспомощных попытках этих
на фоне северных красот,
застряв в гранитном парапете,
проходит жизнь… верблюд идёт,
плюя налево и направо…
Он знает: что, кому, куда…
Ему гудят тихонько: "Браво!" -
над головою провода…
Мой дромадер косится глазом
и дальше тащится пешком.
А я пытаюсь раз за разом
пролезть в игольное ушко.
ЯНВАРЬ. ПИТЕР. ВСТРЕЧИ
Текила, привезённая тобой
в подарок, согревает пусть ночами
тягучими… я верю – неслучайно
мы встретились сегодняшней зимой.
И кони Клодта – все и целиком
встречали нас своим весёлым ржаньем
и мост для нас безудержно держали.
А питерское небо молоком
струилось и ссыпало в капюшон
накопленные зимние запасы
на фоне «окровавленного» Спаса…
Но было... невозможно хорошо.
Дурацкий тициановский осёл
и Питер Брейгель, пусть всего лишь младший,
и сексуальный выплеск Караваджо
гранатовыми зёрнами на стол,
и гобеленов пошлое хламьё,
и золотые пёрышки павлиньи
в том совпаденьи наших жизне-линий –
всё это навсегда теперь моё!
20.01.2019
__________________________________________________
фото из оттуда... вид на мой дом))
