Я расскажу вам про Север
Я расскажу вам про Север. Не тот Север, что скован вечными льдами и нет под этими льдами земли. Не тот Север, что приютил пирамиды и где северный ветер приносит не прохладу, а жаркое дыхание пустыни. Не тот Север, где выращивают какао и табак, закрывают окна в полдень и всё живое впадает в транс сиесты.
Я расскажу вам историю, которая случилась на поросших ольхой и соснами холмах. Где скалы, обрываясь в древнее море, разбивают холодные воды на триллионы брызг. Там реки быстры, а люди медлительны. Там долог день и длинна ночь. Там бушуют волны и спят снега в свете вечно изменчивой луны. Там легенды так тесно сплетаются с реальностью, что отделить их друг от друга нет никакой возможности.
Прошу вас, входите! Садитесь на теплые шкуры. Вот горячий отвар с брусникой. Или крепкий эль, горячий грог, если пожелаете.
Слушайте!
Цепь взяла свирель с собой в холмы. Воздух был теплый. Согрелись камни, на которые падали лучи солнца. Но земля, покрытая прошлогодним мхом, ещё звенела от мерзлоты. Цепь присела на большой плоский камень. Поджала ноги. Тихонько подула, пробуя новый инструмент. Звук постепенно окреп, пальцы вспомнили древний напев. Он поплыл над пустотой далеко-далеко.
Цепь увидела тень, вдруг упавшую на камень. Резко оборвала мелодию. Не поворачивая головы ждала, пока силуэт скажет что-нибудь. Незнакомец с шелестом обрушился рядом. Широкий плащ резкими складками спрятал человека полностью. Хорошо была видна только вязаная пёстрая шапка, надвинутая на глаза.
- Тебя тут раньше не видели.
Голос оказался чистым и звонким.
- Приехала утром. Жаль привела.
- а. Но ещё рано.
- Знаю. Вот и вышла прогуляться.
- Что это звучало?
- Песня сеятеля, маленького Сампсы.
- Песню Айно знаешь?
- Нет.
Резко, без всякой подготовки (кхе-кхе, вдох-выдох – как обычно певцы делают) «вязаная шапка» запел. Или запела всё же? Голос, нежный, сильный и ровный на любой высоте, мог быть и низким женским, и высоким мужским. Отзвучала последняя строка «рыбой ухожу в глубину».
- а. Ладно, мне пора. Вот слова. И ноты.
Цепь опустила глаза, разглядывая зеленоватые листки с торопливыми знаками. Шуршнул плащ – человек исчез.
Цепь разложила листочки, прижала острыми сколами скал, чтобы не разлетелись от порывов тёплого ветра. Решила сначала сыграть мелодию. Слова показались похожими на заклинание, с ними решила не связываться. Простой мотив повторялся и повторялся, то быстрее, то медленнее. Была понятна без слов спокойная решимость девушки Айно превратиться в рыбу. «И зачем ей рыбья жизнь? Могла бы порешать вопросы со стариком и без этих глупостей».
- Это не глупость.
«Опять говорю сама с собой».
- а. Это я с тобой говорю, Цеппи.
Сбоку шагнула и встала прямо перед Цепью ещё одна фигура в плаще.
- Ладно. Не глупость. Что тогда?
- а. Миф. Чувства простые, страсти откровенные. Любовь так любовь. Зло так зло. Только я не прост. Демиург. Певец. Хитрец и большой души…
-Воу-воу! Палехче! Может, представишься?
- а. Жаль. Человек приложил руку к сердцу, слега качнул головой.
- Ну привет. Так ты мужчина.
- а. Это важно?
- Не особо. Но с девушкой мне было бы проще.
- а. Я могу и девушкой…
- Теперь поздно. Пошли уже.
- а. Готова?
- Да.
Неожиданно стало холодно. Ветер изменился, ударил холодными кулаками в лицо, сбил дыхание. Вспухшие облака потемнели, затянули небо непроницаемым одеялом, опустились прямо на холмы. Солнце провалилось в эту мглу без следа.
- а. Начинается хорошо. – проговорил Жаль.
- Это – хорошо!?!
- а. Ты поймёшь. Пойдём.
Жаль достал из заплечного мешка меховой плащ, накинул на плечи Цепи. «Откуда у него мешок» - вяло шевельнулась мысль.
Первые пять тысяч шагов не запомнились. В лицо сыпануло острым снегом. Цепь очнулась. Огляделась. Со всех сторон обступили разноцветные холмы. Белые на севере. «Откуда я знаю, что это север?» Серо-зелёные на юге. «Откуда…» Жёлто-розовые на востоке и чёрные на западе. «Если так – то уже рассвет?»
- а. Рассвет.
- Мы что, уже сутки идём?
- а. Да. Только обратно.
- Ладно. Обратно, так обратно.
- а. Есть-пить хочешь?
- Нет.
- а. Нет?
- Нет.
- а. Зайдём.
Жаль ступил куда-то в сторону, за снегопад. Цепь по инерции шагнула следом. Маленькая кофейня обняла теплом и настоявшимися ароматами кофе, карамели, шоколада. В следующее мгновение в руках оказалась огроменная кружка латте с солёной карамелью. Жаль пил эспрессо из крошечной чашечки.
- а. Нет?
- Сойдет.
Хмурая Цепь быстро допила. Аж слёзы выступили.
– И?
- а. Пришли. Можно смотреть.
Цепь опустилась на деревянную лавку. Или что-то вроде лавки, потому что удобная поверхность тянулась вдоль стен по всему периметру маленького зала. Ширина – какая нужно. Высота – идеально. Можно сесть, лечь, поставить рядом вино или нетбук. «Стоп, архитектура потом.»
- Куда смотреть?
- а. Обратно.
- Как?
- а. Вспоминай.
- Что вспоминать?
- а. Нечего, что-ли?
- Ничего такого, что хотелось бы…
- а. Тогда просто отдохни и вернёмся.
«Етить-колотить. Не было у бабы… Не. Слова не из этой реальности. Тут надо говорить: «Обогнав петушиный крик, встала поутру хозяйка. Деревня…»
Деревня была стужей скована, туманами окутана. Маленькая Ахти прыгнула, сверкнув коленками, из-под шкуры в каньги . И за мамой. Подглядеть, как снаряжает она отца на охоту. Полнолуние. Светло. Самое время. Отец уже вышел из дома. Было слышно, как он позвал собаку. Заскрипел снег под снегоступами. Мама набирала в туес рыбу. Давно уже заметила Ахти. Но, как всегда, поддержала игру. Неожиданно повернулась, бросила в дочь горсть снега. Визгу-то!
- И брусники!
- Уже греется, сладкоежка!
Забралась на теплую табуретку. Мама поставила на стол миску с брусникой, горячий отвар из трав. Положила доску со свежими лепёшками, кусками рыбы и тюленьего жира. Вкуснота!
«Вкуснота? Фу!» Цепь с пяти лет жила в городе. Деревня, казалось, стерлась из памяти совсем. Только казалось.
…
Цепь поглядела на пейзаж за окном. «Вот куда смотреть!» поняла она. Жаль тут планирует свой проект строить. Конусы-вежи. Прозрачные изнутри. Лёд, который не лёд. Тепло и свет круглый год. «Значит, тут и будем строить?»
- а. Именно тут. Ты молодец, быстро соображаешь.
- Но тут людей нет. Для кого строить?
- а. Люди будут. Атвичаю! – Жаль заржал в голос.
- Это смешно?
- а. Да. Очень.
«Что за «а» постоянно в начале фраз? Звучит всё время по-разному. Не сразу и заметила.»
- а. Догадалась?
- Не пойму.
- а. Это код. Чтобы слово не воплотилось сразу.
- Слово не воплотилось? Не расскажешь?
- а. После. Может быть.
- Что за тайны дешёвые на пустом месте? – Цепь сорвалась на крик. – Я что, ребёнок? Я 15 лет дома строю. Ты заказчик, так давай – ТЗ, АПЗ – я работаю за деньги! Мой рабочий час дороже джипа, а ты меня вторые сутки по холмам таскаешь, мозги е…, тр…, вынимаешь!
- а. ТЗ так ТЗ. - Жаль спокойно развернул рулон карты. «Откуда достал?» На ней очень подробно были прорисованы границы участка, расположение строений. Легенда карты. Подробная, как энциклопедия.
-а. Вот, приступай. Время оплачу.
Цепь уже не слышала. Работа началась.
Спустя неделю выехали на место стройки. Огромный трейлер – целый дом на колёсах – вместил в себя всё нужное и ненужное. Развернули чертежи, раздали задания разметчикам. Цепь поднялась на холм, с которого было видно всю долину. Разноцветные шнуры расчертили землю на ровные квадраты…
…- Они разбили землю на квадраты! – Цепь никогда не слышала, как отец кричит. А сейчас он не просто кричал, возмущенно метался по дому, махая руками. - Зверь уходит! Рыба уходит! Весь залив загадили керосином! Их дома похожи на гробы! Торчат в долине, как гнилые зубы. Сняли землю, залили бетоном болото! Мерзлота их втянет и не подавится.
Постепенно крик перешел в ворчание и долго еще слышался из дома на улице. Мама успокаивала его, но и в её глазах кипела тревога. Ахти забралась на холм. Ещё и на камень залезла, чтобы повыше. Посёлок в долине показался ей вовсе не страшным. Длинные дома из серого пластика смотрелись даже нарядно на фоне мрачных холмов. Люди в оранжевых «алясках» были издали такими красивыми! Поэтому она даже обрадовалась, когда отец сказал: «Переезжаем в город. Здесь делать нечего». Ахти знала, что в городе много красивых прямых домов. И бруснику можно хранить прямо в доме, в сверкающем белом шкафу. Дома, а не на улице.
- Стоп! Снимайте разметку! – Цепь заорала. Потом взяла в руки рацию. – Отбой. Разметка будет нестандартная.
Бегом спустилась с холма, начала быстро чертить на обороте генплана. Круги, овалы, зигзаги. Ни одного прямого угла. Ни одной острой грани. Спирали улиц расходились и сплетались причудливо, но логично и красиво. Перетекали по неровностям ландшафта – поднимались на холмы и стекали к подножиям.
- Землю не трогаем. Машины – по объездной. Внутри только пешеходы и … пешеходы. Велосипед в тундре – смешной транспорт. Здесь – парковка для лыж и саней. Тут – теплый ангар для ездовых собак.
За два дня были сделаны все технические чертежи. Цепь сидела в типографии, дожидаясь, пока распечатаются простыни схем. Принесли последний лист. Цепь взяла телефон.
- а. Я здесь. – Жаль вошёл, улыбаясь во весь рот. Айда творить.
- За материалами?
- а. Ну можно и так сказать.
Охапку свернутых в рулоны листов Цепь бережно уложила в машину. И только теперь заметила, что холмы покрылись ровной зеленью с искорками неведомых цветов. Мелкие, но яркие соцветия, похожие на тонкое кружево. Голубые, белые, розовые и жёлтые блёстки переливались на солнце.
Доехали до места стройки. Перенесли рулоны в трейлер. Напряжение вдруг погасило сознание. Цепь рухнула на кровать.
- а. Это очень кстати. – Жаль снял дизайнерское пальто. Сбросил обувь и остальную одежду. Глянул на Цепь, убедился, что сон всерьёз и надолго. Достал из чемодана увесистый свёрток. Вздохнул. И от этого вздоха раздались плечи, увеличился рост, на спину упали седые космы. Рубаха, расшитая свастиками-оберегами, кожаные штаны, чулки, мокасины, шитые бисером. Меховая не то накидка, не то одеяло. Вышитой лентой подвязал волосы. Пригладил бороду. «Пора». Вышел на холм. Оглядел долину. Устроил поудобнее на коленях кантеле и запел. Голос чистый и звонкий наполнил пространство. Сгустился туманом в долине. Ритм всё убыстрялся. Мелодия, дойдя до самой высокой ноты, на границе слышимости, скатилась ручьём в басы. Сбился ритм, стал неровным, вязким. И вот голос уже гудит, как подземная река. В так вибрируют воздух, скалы, земля.
«…Крепкие, как песнь моя».
Цепь проснулась от вибрации. «Землетрясение? Здесь?» Выбежала из трейлера, на ходу едва попадая в рукава куртки. На холме какой-то лохматый гигант рычал, извлекая душераздирающие звуки из… не поняла, чего. «Кантеле» - всплыло в памяти. Помчалась на холм. Человек резко обернулся, яростно глянул. «Молчи» - поняла Цепь. Вопросы остались внутри. Порыв ветра разметал туман и Цепь увидела в долине посёлок. Поселение. Город. Тот, что сегодня утром был рисунком. Новенькие конусы крыш мягко сияли в лучах низко стоящего солнца. Спирали улиц сплетали цветными линиями узор, схожий с орнаментом жизни на древних одеждах. «Я проспала три месяца?» Эта мысль и напугала, и насмешила. Но смех остался внутри, как и вопросы. Затихло кантеле. Истаял звук. Седой человек отложил инструмент.
- Готово. – голос молодой, знакомый.
- Жаль?
- Вяйне. Приятно познакомиться.
- Я Ахти.
- Знаю.
- А… В смысле – как? – Цепь помахала руками вокруг головы, изображая волосы.
- а. Ты со стариком была бы слишком… почтительной. Молодой раздолбай собрал тебя в кучу. Разозлил. И ты создала шедевр.
«Всё смешалось в доме». Цепь прикрыла глаза, переваривая услышанное. «Меняет облик по желанию. Ходит между пространствами. Песней строит город. Да он бог?»
- а. Нет. Демиург. Создатель реальности. Как и ты.
«Мысли слышит».
- а. Нет. Ты вслух говоришь.
«Я схожу…»
- а. Сходи. С головой всё норм.
Цепь отрыла один глаз. Жаль, молодой и омерзительно жизнерадостный сидел на камне и заматывал кантеле в свою то ли накидку, то ли одеяло.
- И когда успел?
- а. Что успел.
- В Жаль обратно.
- а. А я всегда такой. Тебе показалось.
PS
Из опроса на улицах Хельсинки.
- Знакомо ли вам имя Вяйнемёйнен?
- Э-эээ. Министр труда?
- О, да. Это мой зять.
- Знаете, о чём поёт Айно?
- Не помню. Простите, я спешу.
- Из какой группы? Не, не слыхал.
