«Что может быть трагичнее человека,

кто из чистой любви к человечеству,

оставаясь непонятным своими современниками,

совершает самые комические сумасбротства?»

Ф.Энгельс

(Из цикла «Старый дворик и его обитатели»)

 

Мои родители дружили с супругами Артёмом Артуровичем и Кирой Архиповной, а я с их дочерями, сёстрами Ниной и Лерой, погодками. Нина была моего возраста, а Лера на год младше. Позже я познакомился и подружил с их мужьями, Евсеем и Давидом. Проживали они в старом доме, дореволюционной постройки. Когда-то весь двор принадлежал знаменитому в городе краснодеревщику Артуру Ермиловичу. Он умер через несколько лет после Октябрьской революции. Два его старших сына погибли во время Гражданской войны, будучи один на стороне красных, а другой – белых. Пережили эту и Отечественную войну младший сын Артём, которому Артур Ермилович успел передать мастерство столяра. Из старого поколения я успел застать среднюю сестру краснодеревщика, Музу Ермиловну. Во дворе с нею я встречался крайне редко, так как основное время она проводила в молитвах, вспоминая своего жениха, юного корнета, погибшего за Веру, Царя и Отечество в Первую Мировую войну. Для меня, родившегося и живущего при Советской власти, Муза Ермиловна казалась странным представителем какого-то давно жившего общества, состоявшего из людей, совершенно не похожих по своему менталитету на ныне живущих. Мне всегда хотелось узнать подробности жизни людей тех далёких времён не из книг и кинофильмов, а от тех, кто дожил до нашего времени, при новом государственном строе. Но я не настолько был близок с пожилой женщиной, чтобы вступить с ней в разговор на эту тему, о чём сейчас могу сожалеть.

После работы я зашёл к своим друзьям, чтобы немного отдохнуть и поговорить о городских новостях за стаканом вкусного домашнего вина, не переводившегося у них круглый год. Евсей и Давид оказались на работе. Евсей был на вахте своего рыболовецкого судна, а Давид в ресторане, где работал официантом. Сёстры обрадовались моему приходу, и тут же потащили к Музе Ермиловне, чтобы в электрической плите заменить перегоревшую спираль. Мне это не составило большого труда. Муза Ермиловна не захотела меня отпускать без угощения. Она быстро приготовила яичницу по-французски, к которой привыкла с того времени, когда получала образование в Париже. Я впервые ел яичницу, приготовленную не обычным для меня способом. Кроме яиц, в ней оказались квадратики поджаренного хлеба и помидор с тёртым сыром. Сверху блюдо было посыпано зелёным луком. А потом был чай из ароматных трав с пирожками, сдобренных корицей.

Во время чаепития племянницы Музы Ермиловны несколько раз обращались к ней с просьбой подробнее рассказать об их деде, Артуре Ермиловиче. Как я понял, их особенно интересовал вопрос, был ли он богатым человеком. Старушка, божий одуванчик, отхлёбывая чай мелкими глоточками, постаралась коротко нарисовать образ своего очень талантливого мастерового, но с её слов, непутёвого брата. Действительно, за изготовленную для богатых людей красивую мебель на заказ, он получал большие деньги. Но её изготовление всегда широко отмечал в самых дорогих ресторанах города, щедро разбрасывая чаевые. Домой по городу приезжал на двух пролётках с открытым верхом. Один извозчик вёз его самого, одетого в костюм - тройку и с цилиндром на голове, другой на сиденье роскошного кабриолета, торжественно вёз его трость с золотым набалдашником. На не пропитые деньги покупал драгоценные камешки и золотые изделия. Где их он умудрялся хранить, никто из членов семьи не знал. После революции, накопленные сокровища, помогли домочадцам и Артуру Ермиловичу, потерявшему работу, выжить. Однажды в дом пришли большевики в кожанках с маузерами на ремнях и забрали весь дорогой столярный инструмент, которым должен был пользоваться революционный пролетариат при постройке деревянных бараков для тружеников заводов и фабрик, отобранных у буржуев. Во время обыска шустрыми революционерами не было обнаружено ни одного золотого украшения. Однако, время от времени, Артур Ермилович их откуда-то доставал и сдавал подпольным перекупщикам. Денег хватало на еду семьи и на хорошую выпивку бывшего первоклассного мастера по работе с деревом, по которой очень тосковал. Свою тоску по счастливому прошлому заливал спиртным, посещая низкого пошиба дешёвые кабаки. Однажды сердце Артура Ермиловича не выдержало тоски и алкогольных нагрузок. Так в послереволюционном городе не стало когда-то славящегося своим искусством мастера – краснодеревщика. Похороны были довольно скромными. Провожали в последний путь Артура Ермиловича все извозчики города и обслуга кабаков, которых он всегда от широты души русской хорошо одаривал. Никакого завещания Артур Ермилович не оставил. Так как его смерть была неожиданной, никто так и не узнал, осталась ли спрятанная им кубышка с хранившимися в ней драгоценностями.

Прослушав информацию о своём деде, Нина и Лера стали настойчиво расспрашивать Музу Ермиловну о её предположении, где бы брат мог хранить свои ценности, и могли ли они остаться после его смерти. Старушка сказала, что об этом может знать только Бог и сам Артур Ермилович. Но, как ей кажется, свой клад Артур Ермилович хранил где-то на кухне, толи в стене, толи под полом. Были случаи, когда он на время закрывался на кухне, запрещая в это время никому туда заходить. Выслушав рассказ старушки, Нина и Лера весело чмокнули её в обе сморщенные щёчки, похожими на печёные яблочки, и чуть ли ни в припрыжку покинули гостеприимную тётушку. Я последовал вслед за ними, поблагодарив Музу Ермиловну за радушие и угощение новым для меня блюдом, яичницей по-французски.

Рассказ Музы Ермиловны я принял к сведению, совершенно не задумываясь о возможном наличии где-то в тайнике клада, хорошо спрятанного Артуром Ермиловичем. Совсем по-другому к интересной привлекательной информации отнеслись Нина и Лера. Они с помощью своих мужей решили во что бы то ни стало разыскать клад, оставленный когда-то богатым их дедом. Евсею и Давиду они сказали, что смогли уговорить Музу Ермиловну рассказать о тайном кладе, который зарыт на кухне. Легче будет его найти, прибегнув к спиритизму. Вызванный дух Артура Ермиловича поможет в поисках клада.

Розыск клада решили осуществить в отсутствие Артёма Артуровича, уходящего через несколько дней в рейс, и Киры Архиповны. Любящие дочери в очередную пятницу на выходные дни благополучно уговорили родителей поехать отдыхать на море в добротный пансионат. Сами стали готовиться к ночному сеансу спиритизма, уверяя мужей, что смогут вызвать дух Артура Ермиловича, который раскроет тайну спрятанного клада. Перед началом сеанса наскоро поужинали в кухне, хорошо выпив для храбрости. Всё-таки было страшновато с чем-то невидимым ночью вести беседу. За несколько минут до двенадцати ночи в кухне погасили свет, поставив на шкафу зажжённую свечу, которая иногда таинственно потрескивала в полнейшей тишине, отражая на стене тени сестёр, сидящих за столиком, на котором лежал лист бумаги с написанными буквами алфавита по кругу, а в середине лежащее фарфоровое блюдечко, перевёрнутое вверх донышком. На его краю чёрной тушью навели стрелку. Блюдечко должно было передавать ответы духа, останавливаясь стрелкой напротив соответствующей буквы, из которых складывались слова и предложения.

Евсей и Давид сидели в углу кухни, продолжая из гранённых стаканов потягивать вино. Возле них стояли приготовленные к отысканию клада небольшой ломик, совковая лопата и пустое ведро для выноса земли. Ребята не отказались от черновой работы, но не захотели принимать участие в вызове духа. Мало ли, что тому взбредёт в голову, и как он отнесётся к тем, кто его потревожил на небесах. Ровно в полночь Нина и Лера поместили руки над блюдечком, начав монотонно бубнить одну и ту же фразу: «Дух деда Артура, выйди к нам. Дух деда Артура, выйди к нам». Все были до крайности напряжены. Евсей и Артур даже отставили в сторону стаканы с недопитым вином, испуганно поглядывая на лежащее без движения блюдечко. Так прошло несколько томительных минут. Вдруг Нина едва слышно прошептала: «Тихо. Дедушка хочет говорить только со мной без всякого блюдечка.» От услышанного участники сеанса невольно вздрогнули, боясь издать какой-нибудь звук, спугнув пришельца с того света.

Храбрая девушка, закрыв глаза, стала медленно рассказывать о том, что дорогой дедушка знает, зачем собрались его любимые родственники. Он устал хранить тайну о вкладе, и поэтому решил выдать его место хранения. Следует копать землю под полом в дальнем правом углу кухни от входа. Он станет следить за тем, как Евсей и Давид будут выполнять его указания. Ребят не нужно было просить. Они стали отрывать изрядно подгнившие доски пола. От старости они легко ломались. Благо, что в сарае находились новые доски для пола кухни и деревянные рамы для окон, изготовленные Артёмом Артуровичем. У него никак не доходили руки произвести замену старья.

Когда пол был освобождён от досок, Евсей стал копать землю, заполняя ею ведро. Давид его выносил, высыпая землю на расстеленную клеёнку в коридоре. Яма уже была Евсею по колено, а клад не находился. Нина, не спускавшая глаз с ямы, снова закрыла глаза, сказав, что дед просит простить его за слабоумие, так как он перепутал углы. Тогда Давид сменил Евсея и стал копать в левом углу и в центре кухни. За время копания попались пара костей каких-то животных и несколько глиняных черепков. Клада не было. Первым не выдержал, обливающийся потом Давид, громко потребовав от Нины спросить её дорогого деда, что делать дальше. Ответ был односложным: «Копайте глубже». «Куда ещё глубже, если я нахожусь по грудь в этой могиле? закричал Давид. Я больше копать не буду, пусть дед, от нечего делать на том свете, берёт лопату и откапывает свой клад. Я буду не против, если он его заберёт с собой». Евсей поддержал негодование Давида, понимая, какая их ожидает работа по наведению порядка в разгромленной кухне. Очень жалел, что не может сам вступить в беседу с дедом, любителем выпить, пропившим ценности, и теперь морочащему голову занятым людям. «Что он тебе ещё наплёл?» набросился на жену Евсей. Нина горько вздохнула, сказав, что дед ушёл со связи, с самого начала обидевшись на родственников, которые хотели завладеть его кладом, не предложив ему даже глоток вина. На помощь Нине пришла Лера, заявив, что из-за жадности их мужей они лишились клада. «Так кто ж знал, показывая пальцем вверх, сказал Евсей, что дед и там, наверху, думает, как бы ему выпить». «Пусть спускается, и стелет пол, который разгромили по его вине, примирительно заявил Давид. Я ему выставлю бутыль вина». И тут одновременно заговорили сёстры, что надо будет до приезда родителей привести кухню в порядок, иначе будут неприятности. Представив объём работы, Евсей и Давид сели допивать вино.

Когда утром, в понедельник, родители сестёр вернулись домой, Кира Архиповна, зайдя на кухню, и увидев новый пол, радостно всплеснула руками, торжественно заявив, что у неё самые лучшие зятья в мире, и что дочерям нужно гордиться такими работящими мужьями. Но посетовала на то, что любимые зятья не успели поменять рамы в окнах. Услышав мамин торжественный монолог, Лера по простоте душевной, не подумав, брякнула: «Да кто же будет искать клад в подоконниках?» Нина на реплику сестры больно локтем толкнула её в бок, а Кира Архиповна, округлив глаза, и не спуская их с перепуганного лица младшей дочери, грозно спросили: «Это о каком кладе идёт речь?!» Пришедшая в себя Лера, быстро затараторила, что она просто не к месту вспомнила зарубежный фильм об искателях кладов. На этом инцидент был исчерпан. Вечером благодарная тёща угощала Евсея и Давида запечённой уткой с яблоками, которую по её просьбе приготовила по-французски Муза Ермиловна. Вместо домашнего вина Кира Архиповна выставила на стол свою любимую вишнёвую наливку. В старом дворике рос не только громадный виноградный куст, но и ежегодно щедро плодоносящее дерево раскидистой вишни.

Прошли годы. Не стало не только Музы Ермиловны, но и родителей Нины и Леры. Обе сестры с мужьями и детьми покинули старый дворик. Семья Нины стала жить в квартире многоэтажки со всеми удобствами, а Лера и Давид поселились за городом в частном доме, разводя для продажи перепёлок. Хозяевами старого дворика стали большие многодетные семьи двух родных братьев, переехавших с Кавказа. Они полностью переделали старый дореволюционный дворик, достроив строение вторым этажом, вырубив вишню и виноград. Деловые мужчины снесли многочисленные постройки, которые у прежних хозяев, с дореволюционных времён, служили сараями. В них складывалось десятилетиями ненужное бытовое барахло. Как говорил Артём Артурович, в этих сараях сам чёрт мог сломать ноги.

Как-то в городе Нина встретила соседей по улице, на которой продолжал существовать её бывший дворик, лишившейся своей седой старины. Как оказалось, дети соседей учились в одном классе с детьми новых хозяев дворика, ставшим похожим на европейский. Под большим секретом ребята рассказали своим друзьям одноклассникам, что их родители при сносе разваливающегося от старости заброшенного сарая нашли какой-то клад. Но им никто этому не поверил, приняв рассказ за детское хвастовство. Поверила Нина, которая всегда была уверена, что от деда Артура остался где-то тщательно спрятанный клад. Теперь стало ясно, что он достался чужим людям.