На 100 - летие моего отца

Сегодня моему отцу, Чарикову Степану Васильевичу, родившемуся 27 декабря 1918 года исполнилось бы 100 лет.

Родился он в Бессарабии, на Румынской тогда территории. В тридцатые мой дедушка спасал свою семью от голода в Трансильвании, в предместьях крепости графа Дракулы – где жили румынские венгры. Папе шёл четырнадцатый год, и он вместе со своим отцом трудился на лесопилке. Там ему отрезало левую руку. Несмотря на это, он привез на родину вечную любовь к тем краям, пристрастие к костюмам и галстукам и одержимую страсть к футболу. Создал местную команду и долго играл в ней…

Отец был образован ( семь классов румынской школы давали ему преимущество перед большинством безграмотных односельчан ). Приход Советов 28 июля 1940 года в бессарабские степи, после обмена с Румынией отвоёванными у турок территориями, коренным образом изменило его жизнь.

Война. Снова голод. Освобождение…

Сколько я себя помню, папа работал бухгалтером колхоза «Победа». Всю мужскую работу по дому делал сам, несмотря на отсутствие второй руки. А ещё сам отпаривал свои брюки, никому не доверяя остроту стрелок… Его любимой песней была «Эх, дороги! Пыль да туман…»

Скупую мужскую слезу мой отец ронял дважды. Первый - в холерный семидесятый, когда провожал меня из отпуска с маленьким ребёнком в Великий Новгород через железнодорожную станцию в Белгороде-Днестровском (он же Аккерман при турках, он же Тира в период греческих поселений). Это была война. Столпившиеся на перроне люди, ждавшие без расписания ходившие поезда, вывозившие через Молдавию тех отдыхающих, которые не попали в зону обсервации. Мне, чудом ввинтившейся в один из вагонов, он подавал в окно дочь. Что это было: слеза беспомощности, страха за нашу судьбу, воспоминания о войне? Я не знаю. Но память хранит чётко отпечатавшийся кадр: страшная наполовину пьяная, бунтующая по поводу недостатка вагонов толпа на перроне, застывшая фигура отца и катящаяся по неподвижному лицу слеза.

Вторую он смахнул, потому что покидающие силы не дали ему возможность проводить меня до вокзала в 1986 году, когда из очередного отпуска мы с мужем и дочерью уезжали в Тверь. Он знал, что больше нас не увидит.

Мой отец умер внезапно, скончавшись в течение 17 минут на руках моей мамы. Приступ стенокардии задушил его накануне Светлого Христова Воскресения - 30 апреля 1987 года, в дни, когда умирают угодные Богу люди. Их даже не отпевают – над их гробом славословят Христа и радуются дарованному бессмертию.

Почему я так кричала? Забыв о приличаях? Как только прочитала телеграмму, принесённую мне в школу моей дочерью! Почему я так долго орала? И потом, измученная бессонными ночами, слезами, дорогой не могла плакать у гроба отца и только постанывала, когда мама – последняя плакальщица ушедшей эпохи – причитала, создавая гениальную песню прощальной любви…

Свидетельство о публикации №118122703762