Walerij Briusow w kręgu literatury polskiej

 

Валерий Брюсов (1873-1924) сыграл очень важную роль в русской литературе «серебряного века» как один из главных представителей символизма в современной поэзии. Он также был известным романистом, критиком, издателем и организатором литературной жизни, выдающимся переводчиком зарубежной поэзии (французский, немецкий, армянский и другие), творцом, хорошо разбирающимся в достижениях мировой литературы. Максим Горький упомянул о нем в свое время как о самом культурном русском писателе.

 

Очевидно, что и польская литература входила в область интереса Брюсова. Подобно Петру Вяземскому во времена романтизма, Брюсов в начале двадцатого века сыграл очень важную роль в развитии взаимных российско-польских связей в литературной жизни обоих народов. Это отчетливо проявилось в сотрудничестве Брюсова с польскими поэтами, его переводах польской поэзии, очерках о нашей литературе, встречах и личной дружбе с польскими деятелями и, наконец, в создании польских сюжетов в его собственной поэзии и в журналистике. Некоторые из упомянутых выше вопросов еще не были затронуты в современной польской и русской литературе.

Самым ранним из польских поэтов для Брюсова стал Мицкевич - самый известный польский поэт в России. Интерес к Мицкевичу был тесно связан с исследованием Брюсовым наследия Каролины Павловой и Пушкина, особенно поэмы "Медный Всадник". В 1903 году автор «Огненного ангела» опубликовал всеобъемлющий критический труд под названием: "Каролина Павлова", благодаря которому эта поэтесса была извлечена из почти полного забвенья. В этой работе он разместил свой собственный перевод стихотворения Мицкевича «Перед ветрами и морозом» (" Przed wichrami i szronem... "), написанного в 1829 году на альманахе Каролины Яниш (в 1837 году она вышла замуж за Николая Павлова), когда поэт навсегда прощался с ней перед отъездом из России на Запад. Это был блестящий в своей художественной форме первый перевод Брюсова, до сей пор включаемый в русские издания переводов произведений Мицкевича. В очерке о Каролине Павловой Брюсов подробно рассказал о ее романтических отношениях с Мицкевичем и о его московской жизни (семья Янишей была против замужества с польским изгнанником по материальным и политическим соображениям).

Как известно, Брюсов долго оставался под очарованием поэзии Пушкина. В 1909 году он написал подробное исследование пушкинской исторической поэмы «Медный всадник», которая, разумеется, побудила его заняться и наследием Мицкевича. Проанализировав эту поэму в деталях и третью часть поэмы Дзяды , Брюсов продемонстрировал, что это произведение Пушкина было его полемическим ответом на третью часть драмы Мицкевича.

Брюсов утверждал, что это была не простая публицистическая и личная полемика двух великих поэтов, а начало двух разных историофонических идей. Пушкин, по мнению Брюсову, выразил в своем стихотворении, что Россия сильна «самоутверждением" (ее символом является «Медный всадник» - подавляющий и зловещий петербургский памятник Петру Первому верхом на коне), а не европейским индивидуализмом, который горячо защищал Мицкевич. Здесь стоит упомянуть, что в этом исследовании "Медного всадника" Брюсов ссылается на работу Юзефа Третьяка "Мицкевич и Пушкин", с которой он ознакомился в русском переводе.

 

Среди польских современных писателей, с творчеством которых знакомился Брюсов, его больше всего привлек Станислав Пшибышевский, который в то время пользовался заслуженной славой в России, но эта слава оказалась недолговечной. Поэт узнавал о нем из статей и критики произведений Пшибышевского, появляющихся в то время в России (драма «Счастье», роман "Дети Сатаны"), а также попытался подражать его литературным манерам, что было особенно заметно в рассказе "Сестры" и в незаконченной повести "Последние страницы из дневника женщины". Ее темой должна была стать сексуальная одержимость.

Связь Брюсова с польской литературой проявилась в его переписке с польскими писателями. В 1906-1907 годах Болеслав Лесьмян направил Брюсову для публикации свои работы (Цикл произведений "Упоение луной") в редактируемом Брюсовым ежемесячнике «Веси», который был органом русских символистов (шесть стихотворений этого цикла были опубликованы в этом ежемесячнике) .

О печати своей работы договаривался с Брюсовым и Владислав Серошевский, который между 1910 и 1914 годами жил в Париже, и откуда он в 1912 году отправил четыре письма Брюсову, предлагая опубликовать свой роман "Закише" (1912) в ежемесячной «Русской мысли» (Брюсов был тогда руководителем литературного отдела ежемесячника). Жизнь с семьей в Париже приносила с собой немало материальных проблем. Сёрошевский, вспоминая его недавние чтения в России и то большое внимание, которое получили его работы (особенно его этнографическая работа о Якутах и его беллетристика о жизни народов Сибири), решил снова предложить что-то русскому издателю для получения прибылей. Серошевский - как и ранее Лесьмян - писал свои письма Брюсову по-русски. Вот одно из этих писем, отправленное из Парижа 6 октября 1912 года:

 

"Милостивый Господь,

Согласно вашей просьбе, я посылаю вам рукопись моей истории, которая, наконец, закончена, пересмотрена и исправлена, так что я даже не могу внести исправления, которые, в результате большого расстояния, были бы, как мне кажется, смущающими. Пожалуйста, простите меня за многие зачеркивания , но я попытался достаточно четко писать все исправления, чтобы рецензенты не сталкивались с трудностями. Думаю, что через 3-4 недели я смогу дождаться вашего ответа. С глубоким уважением -

В. Серошевский."

 

Брюсов ответил на это письмо, хотя, возможно, не так быстро, как ожидал Серошевский. Хотя текст его ответа на предложение польского писателя неизвестен, однако, известно содержание следующего письма Сирошевского, отправленного Брюсову 16 декабря 1912 года. Из него следует, что Брюсов отправил рукопись "Закише" в редакционную коллегию ежемесячникаа «Русская мысль» в Санкт-Петербурге. В конечном счете, однако, упомянутый роман "Закише" в то время в России так и не появился, и все это указывает на то, что работа Сёрошевского над переводом с польского, копированием и редактированием рукописи, прошла впустую. В этот момент возникает вопрос о том, почему Брюсов уклонился от просьбы Серошевского. Можно предположить, что Брюсов не оценил литературный талант Серошевского, а можно также прийти к выводу, что "Закише" - роман о традициях восстания и идеологических дискуссий молодого поколения поляков по национальным вопросам не будет особенно интересен для российских читателей.

 

Новый период в контактах Валерия Брисова с польскими писателями начался после начала Первой мировой войны. Поэт прибыл из Москвы через Вильно в Варшаву, вероятно, 1 сентября 1914 года в качестве военного корреспондента московской газеты «Русские ведомости». Несколькими днями ранее - 21 августа в этой газете было опубликовано его стихотворение под названием "Польше", очень хорошо принятое поляками (все даты, которые я даю здесь даны в соответствии с григорианским календарем, используемым в Польше - Ян Орловский). Этот стих был почти сразу же переведен на польский Эдвардом Слоньским и Лео Белмонтом (псевдоним Леопольда Блюменталя). Брюсов призывал поляков сражаться вместе против немецкого вторжения и предсказывал польскому народу воскресение из рабства:

 

А ты, народ скорбей и веры,

Подъявший вместе с нами брань,

Услышь у гробовой пещеры

Священный возглас: «Лазарь, встань!»

 

Как легко найти мотивы Мицкевича в этой строфе. Сравнение польской нации с евангелическим Лазарем принадлежит автору книги польского паломничества (1832), в которой польский поэт писал:

 

Вы знаете, что первым из мертвых, которых Христос воскресил из могилы, был Лазарь. Христос не воскресил из могилы, ни гетмана, ни философа, ни торговца, а Лазаря. И кто теперь есть Лазарь среди народов?

 

В процитированной строфе стихотворения "Польше" есть еще немного и из "Книги польской нации и польского паломничества". Но Брюсов здесь называет поляков «нацией страдания и веры». Как известно, Мицкевич создал в этой работе собирательный образ польского народа как мученика, который верит в заповеди Евангелия и универсальную идею свободы народов. Присутствие мотивов работ Мицкевича в творчество Брюсова не удивительно. Автор произведения «Польше», как упоминалось выше, читал произведения Мицкевича и статьи о нем в тот момент, когда писал свои исследования по Каролине Павловой и о поэме Пушкина «Медный всадник».

 

Поэма "Польше" открыла Брюсову сердца поляков и двери гостеприимные польских домов и общественных учреждений. 5 сентября 1914 года он написал жене Иоанне Матвеевне:

 

[...] "Снова приехал А. Р. Ледницкий. Он сразу же «взял» меня под свою опеку и стал всюду возить. Я был во всех редакциях всех выдающихся писателей и всех выдающихся польских общественных активистов, особенно в последних [...]. Конечно, Свентоховский -патриарх местной журналистики, старик с головой пророка."

 

Примечательным событием в варшавских контактах и знакомствах Брюсова стало участие в чрезвычайном собрании членов Общества польских писателей и журналистов, которое состоялось 6 сентября 1914 года. На следующий день «Курьер Варшавский» сообщил об этом совещании в анонимном сообщении:

 

"Вчера днем днем группа членов Общества польских писателей и журналистов, приняла у себя на Бракской улице, на скромный чай - какой возможен в современных условиях - выдающегося русского поэта, Валерия Брюсов, автор сильного стихотворения "Польше"."

 

Брюсов был первым россиянином, которого пригласило вышеупомянутое Общество. Отчеты об этой встрече появились в тогдашней польской и российской прессе. Писал об этом - не без чувства гордости и удовлетворения, - и сам Брюсов в переписке с газетой «Голос» и в одном из писем к жене. Вот его слова из этого письма: «В газетах стали писать обо мне ... особенно после того, как меня приняли в Обществе польских писателей». Согласно письму Брюсова, в первые дни его пребывания в Варшаве, он имел возможность лично встретиться со многими польскими писателями: Александрой Свентоховской, прозаиком Джозефом Вейсенхоффом и малоизвестным поэтом и журналистом, по профессии адвокатом Казимером Джулианом Ясинским.

Блистательный случай свел Брюсова с молодым поэтом Александром Щенсным (1885-1929). В письме к Иоанне Матвеевне от 9 октября 1914 года, написанному в Груеце, поэт сообщает:

 

"[...] Еду в машине с У. Л. Филатовым и молодым польским поэтом Щенсным. Всю дорогу мы говорили о стихах и читали друг другу. Он отличный молодой человек и хороший поэт. У меня есть его книга, я пошлю ее Вам в Москву."

 

Последнее предложение этой части письма подтверждается архивами Брюсова. Среди книг, которые Брусов получил от известных польских поэтов, в его архиве также был сборник стихов Щенсного, опубликованный в 1912 году в Варшаве под названием "Что сталось" с признательной надписью в преданности польского писателя: «Посвящаю, г-ну Валерию Якубовичу, - Александр Щенсный. 24 / IX 1914 ".

 

Во время своего пребывания в Варшаве Брюсов имел возможность также встретиться с упоминаемым уже Болеславом Лесьмяном. Как известно, за семь лет до этой встречи он получал письма от автора "Песни Премудрой валлийской" и напечатал лесьмяновские русские стихи в ежемесячнике «Веси». Первая встреча двух поэтов произошла, вероятно, 23 сентября 1914 года. Это подтверждает подаренный Брюсову и сохранненый в его архивах том стихотворений Лесьмяна "Разбитый сад" (Варшава 1912) со следующей рукописной подписью автора: «Г-н у Валерию Брусову, певцу неограненных дум, творцу неодолимых увещеваний в знак уважения Болеслав Лесьмян. Варшава, 23 сентября 1914 года ".

 

В начале ноября 1914 года Леcьмян подарил Брюсову свою книгу под названием «Басни сезама» («Варшава 1913»). Посвящение на ней звучало так: «Пану Валерию Брюсову, очарованный мистерией его песни Болеслав Лесьмян. Варшава, 3 ноября 1914 года ". Кроме вышеупомянутых книг Лесьмян подарил в разное время Брюсову "Приключение Синбада Морехода. Фантастический роман", Варшава (1914) и "Необычные рассказы Эдгара Аллана По" в его собственном переводе. Брюсов получил от Лесьмяна четыре книги, что означает, что оба поэта не раз встречались в Варшаве. Последняя из этих встреч состоялась 21 марта 1915 года - в день именин Брюсова. Больше в его архивах нет информации о дальнейших контактах с польским поэтом. В начале июня того же года Брюсов покинул Варшаву, и дальнейшие встречи стали невозможными. Он служил военным корреспондентом в Армении, где разгорелся продолжающийся 100-лет назад русско-турецкий конфликт (именно тогда произошел геноцид армян со стороны Турции).

 

Особенно крепкие узы дружбы соединяли Брюсова с польским поэтом-прозаиком Эдвардом Слоньским (1872-1926). Они нашли свое отражение не только в их переписке, личных контактах, но и в поэзии. На основании сохранившихся писем Слоньского к Брюсову трудно определить дату их первой встречи в Варшаве (письма автора "Зеркала Теней" к Слоньскому не найдены, потому что архив польского поэта не сохранился). В письме Брюсова к жене Иоанне Матвеевне от 7 декабря 1914 года, можно обнаружила следующее:

 

«Что для меня ново, так это то, что я переехал из отеля в квартиру, о чем уже писал [...]. Затем я начал лечить зубы, потому что они сильно воспалились. Мой дантист - поэт и мой преданный поклонник».

 

Как известно, Слоньский был по профессии дантистом, а Брюсов фактически стал его пациентом осенью 1914 года. Очень вероятно, что они встретились намного раньше , чем Брюсов упоминает в своем письме. Еще раньше пробудился интерес Слоньского к столь громкому и влиятельному русскому поэту, которым в то время был Брюсов.

 

Незадолго до приезда русского поэта в Варшаву Слоньский, как уже упоминалось, перевел громкое стихотворение Брюсова "Польше". Его симпатии к автору этого стихотворения были выражены в нескольких письмах, на его открытках с его произведениями и в двух сонетах под общим названием "г-ну Валерию Брюсову" (1914). Среди книг, которые Брюсов получил от польских писателей, есть также сборник рассказов Слоньского "Возвращение" (1914) со следующим посвящением без даты и подписи автора: «Г-н Валерию Брюсову в сердечный дар от автора».

Осенью 1914 года Слоньский отправил Брюсову следующее письмо (без даты):

 

Многоуважаемый Валерий Яковлевич!

Сегодня я не смогу быть дома, и поэтому я приглашаю Вас к себе завтра или утром или в четыре часа дня.

 

С почтением,

Э.Слоньский

 

Это письмо, как моно судить, связано с датой визита Брюсова в стоматологический кабинет польского поэта. Несколько писем к одному и тому же адресату были написаны Слоньским в начале января 1915 года. Похоже, что между ними уже были очень дружеские отношения. Следующее письмо от Слоньского русскому поэту от 6 января 1915 года дает представление об этом (написано по русски):

 

Многоуважаемый Валерий Яковлевич!

 

Я хотел написать вам на память стихотворение на русском языке, но мне это не удалось. Оказалось, что после двадцати лет забвения я уже не владею русским поэтическим языком.

 

И вместо этого, мне выпал случай посвятить Вам стихотворение, написанное на моем родном языке. Примите его - оно не самое лучшее, но я надеюсь, что мой старший коллега сможет прочитать между строк ту симпатию, которая живет для него.

 

Я желаю Вам всего хорошего, и крепко жму Вашу руку -

Эдвард Слоньский

 

К этому письму автор приложил первый сонет из двух частей работы "г-ну Валерию Брюсова", который начинался со слов: «Из дальней степи, из лесов НадВолжских...» Таким образом, «диалог» между Слоньским и Брюсовым переводился в сонетную форму. Сонет Слоньского был опубликован 4 декабря 1914 года и был напечатан в начале следующего года на специально выпущенной открытке с видом на стены Московского Кремля и стоящий рядом с Красной Площадью Собор Василия Блаженного.

 

Следующее письмо Брюсову, также написанное на русском языке, было отправлено Слоньским 9 января 1915 года. Там он предлагал встречу поэта с польскими писателями и редакторами в доме Леона Папиньского (1859-1917), известного варшавского адвоката и публициста. Вот содержание этого письма:

 

Многоуважаемый Валерий Яковлевич!

 

Я посылаю вам «Иллюстрированный еженедельник» с вашим стихотворением. Присяжный адвокат Папиньский только что попросил меня пригласить Вас к нему на завтрак в полдень в 12-30. Будут разные польские писатели, редакторы, будут также Немирович-Данченко и Петров.

Если у вас есть намерение прийти, то мы можем встретиться в кафе на углу Нового Мира и Иерусалимской Аллеи в 12-00 и оттуда пойдем на завтрак.

 

С почтением, Э. Слоньский

9. 01. 1915

 

Сегодня сложно определить, принял ли Брюсов это приглашение на завтрак у Леона Папиньского и кто из варшавских писателей участвовал в этом собрании. Отправляя номер «Иллюстрированного еженедельник» Брюсову , Слоньский тем самым обратил внимание на печатную версию своего перевода стихотворения «Западный фронт" русского поэта.

 

Брюсов не остался в долгу у Слоньского. Перевел стихотворение «Так пошли казацкие полки ...», однако этот перевод не появился в печати. В письме к Иоанне Матвеевне от 15 февраля 1915 года поэт попросил отправить три свои книги для Слоньского: «Зеркало теней», «Земная ось» и «Огненный ангел», а три недели спустя он сообщил в письме тому же адресату: «Слонький болен и мы давно не видимся».

 

С литературной точки зрения самым важным результатом встреч Слоньского с Брусилем был уже упомянутый обмен стихами, которые они посвящали друг другу. Инициировал обмен Слоньский, который в сонетах "г-ну Валерию Брюсова " поприветствовал русского поэта, прибывшего в Варшаву, в качестве предвестника радостных известий о том, что мировая война «оживит Польшу в Польше». Второй сонет он закончил словами:

 

Когда посмотришь скарб убитых в схватке

Ты польскую найдешь средь них лопатку

И будешь знать, что Польша есть!

 

Брюсов, которого тронули сонеты польского поэта, ответил на них, хотя и не сразу, и также двумя сонетами. "В ответ Эдварду Слоньскому", (1915). Мотивом сонета стали слова сонета Слоньского «Польша еще жива!». Они также являются красной нитью произведений Брюсова, который оба свои сонета начинает с почти дословного перевода фразы Слоньского: «Да, Польша есть!»

Названия этих сонетов включали имена и фамилии их адресатов - Брюсова и Слоньского. Однако эти два автора не писали о личных отношениях, которые связывали их. Они создали поэмы о Польше, ее судьбе, неволе, надежде на ее близкое возрождение и объединение. В первом сонате Брюсов проповедовал польскому народу такую надежду:

 

И верь, наш брат! Твой долгий искус прожит!

Тройного рабства цепь была тяжка,

Но та Победа, что теперь близка,

Венца разбитого обломки сложит!

 

Брюсов поставил под ними дату 22-23 мая 1915 года (по новому стилю было 4-5 июня). Этими сонетами поэт прощался с Польшей, потому что его миссия военного корреспондента в Варшаве закончилась. Закончились и его встречи с Эдвардом Слоньским, которые оказались значимым событием в биографиях обоих поэтов, и в то же время были интересным явлением в польско-российских литературных союзах на прорывном историческом моменте, каким в судьбе Польше стала Первая мировая война. В Польше она создала историческую возможность выйти из зависимости, и в России начали свыкаться с мыслью - вместе с публикацией брошюры Брюсова «Как закончить войну» (1917) - что конец российского правления в Крае «Привисленском" подошел к концу. После отъезда Брюсова из Варшавы в начале июня 1915 года, практически прекратились все его контакты с польскими писателями, налаженные в 1914-1915 годах. Этот польский период жизни Брюсов известен очень поверхностно, хотя заслуживает детального рассмотрения, в первую очередь из-за его многочисленных контактов с представителями польской интеллигенции и очевидной эволюции за это время его взглядов на так называемый «польский вопрос». Думаю, что Брусов сохранил в памяти хорошие воспоминания о своем пребывании в Польше (за пределами Варшавы он посетил Лодзь, Радом, Цеханов, Пултуск, Белосток, Люблин, Замость, Ярослав, Пшемыль и другие места), он не изменил свое представление антипольскими рифмованными пасквилями во время войны 1920 года, как другие русские поэты, в числе которых Владимир Маяковский и Демьян Бедный. Брюсов планировал написать роман о польской жизни, основанный на богатых материалами наблюдениях, собранных во время его пребывания на польских землях, но это его намерение так и не было реализовано.