Глава шестая

 

 

Это было первое увеселительно-развлекательное мероприятие, на котором присутствовал официально Соколов. Ему были уже хорошо известны работники, которые докладывали по утрам новости и сплетни директору Ромашову. Это секретарь парткома, председатель месткома и начальник патентного отдела Карпов. Наверняка существовали и другие источники, но Соколов, лично убедился в том, что стучала лично на него именно эта великолепная тройка. Как стучите, караси? Хорошо стучим, мерси! Это было на руку Соколову, с помощью троицы Соколов мог невзначай подбросить нужную информацию для директора. Стучите, караси, стучите!

Хорошо стучите!

 

Ежедневно с утра пораньше тридцатилетний парень моложе, Соколова на десять лет, Владимир Пророков, заходил в кабинет с неуместными и нелепыми вопросами для секретаря парткома к беспартийному Соколову.

- Здорово!

- Здоровей видали, - отвечал мрачно Соколов.

- Как дела, Лев Григорьевич?

- ?!

 

Соколов отвечал, что нормально идут дела, входит в курс дела, знакомится с людьми, с производством. Потом понял, что вопрос у секретаря риторический и начал дерзко отвечать на вопрос "как дела?":

- Как легла, так и дала, устраивает ответ? Или продолжить?

- Не надо. Понял. Настроение с утра тебе испортили в транспорте. Я тоже сегодня плохо спал. Наверное, давление меняется в атмосфере или соль подоражает.

- Наверное, закусил чем- нибудь непотребным. Смотри, когда закусываешь, не тащи в рот все, что попало, все болезни от неправильного питания,- продолжил Соколов, листая рабочую тетрадь, чтобы открыть на нужной странице.

- Володь, хочешь, похмелю. Пятьдесят грамм, как рукой снимет твой недуг,- не давая отвечать Пророкову, продолжал Соколов.

- Нет, нет. Я пошутил. Все в порядке. Ну, я пошел. Будь здоров!

- И тебе не хворать, шутник!

 

Соколов не был членом партии и ему можно было плевать с высокой колокольни на молодого партийного вожака, но он сразу смекнул, что тот подослан директором, проверять насколько свежий вид бывает по утрам у нового начальника ППО и пьёт ли он по утрам воду из графина. Соколов, калач тёртый сразу заметил, что Пророков бросал быстрый взгляд и на графин и на стакан и на рабочий стол, где у Соколова всегда был идеальный порядок. Позже он узнает, что Пророков делал утренний обход по многим кабинетам начальников лабораторий и отделов. Его легавая миссия в институте была понятна даже пьяному ёжику. Ромашов хорош! Завёл собственную службу внутренней разведки!

 

История с беспартийной капризной судьбой Соколова трагикомична. На завод литейных машин «Красная Пресня» он попал благодаря звонку из Госплана СССР от Дроздова, который руководил в то время литейной промышленностью страны и одновременно был хорошим другом отца Соколова. Соколов успешно заканчивал вечернее отделение МИНХ имени Плеханова и успешно продвигался на заводе по служебной лестнице, благодаря личным способностям и протеже Олега Тихоновича. К тридцати годам занимал должность начальника Бюро подготовки производства, одновременно являясь Заместителем начальника производства завода.

 

Секретарь парткома специально загружал Соколова общественной работой, чтобы он набирал политический капитал, по его выражению. Соколова выбрали Народным заседателем Краснопресненского суда, на заседания которого он исправно ходил, внештатным инспектором Краснопресненского райкома, откуда его посылали с проверками местных заводов и организаций района по жалобам трудящихся. Кроме того постоянно ходил на дежурства заводской Народной дружины, правда, за это он получал дополнительные три дня к отпуску и еще три дня к отпуску имел будучи Почетным донором. Соколов потом всю жизнь был благодарен судьбе, что стал донором. За всю свою трудовую жизнь он ни на день не взял больничного листа. Доктора были правы - донорство омолаживает кровь, душу и мысли!

 

Общественных нагрузок хватало с лихвой, чтобы Соколова легко приняли в ряды партии рабочих и крестьян. В то время на заводе было вступить в партию проще всего. Райкомы выделяли наибольшие годовые квоты для вступления новых членов партии рабочим и наиболее зрелым заводским инженерно-техническим работникам. Необходимые рекомендации для принятия в кандидаты членов КПСС были собраны. Одним из рекомендующих был секретарь парторганизации заводоуправления, он же Главный технолог завода. Член партии с двадцатилетним стажем.

 

И вдруг очередной каприз судьбы! Женатый Главный технолог попадает в любовную историю со своей подчиненной. Любовница - разбитная(пробы не где ставить) единственная незамужняя дочь всесильного Секретаря директора. Всесильная и горластая матушка, по наводке, лично застукала со свидетелями в кабинете Главного технолога осквернение его письменного стола. Итог - немедленное отстранение от должности, перевод в цех простым технологом и выговор по партийной линии. Еще писатель - антифашист Юлиус Фучик предупреждал: «Люди! Будьте бдительны!» Потеряли влюбленные от счастья головы и не закрыли дверь на ключ! И вот печальный результат за сладострастие пришлось платить!

 

Соколов в шоке! Завтра партийное собрание должно рассматривать его заявление о приеме в кандидаты членов партии и вдруг каприз судьбы! Соколов принимает решение забрать заявление в парткоме, несмотря на уговоры Секретаря парткома, немедленно заменить рекомендующего. Соколов оказался тверд это знак судьбы!

 

Вскоре Соколов покинул завод по собственному желанию. Судьба это характер человека! Случай, конечно, из ряда вон выходящий однако Соколову было предложено выйти из положения, но он твёрдо однажды приняв решение не стал слушать разумных доводов ни своих домашних, ни друзей. Сказал, как отрезал! Так же резко он поступил, когда принял решение развестись с женой, прожив почти пятнадцать лет, уходя не к другой женщине, а покидая, ставшую не любимой жену.

 

Председатель месткома ещё один Владимир по фамилии Шишков заходил редко и всегда по делу, не задавая провокационных вопросов. Но всегда внимательно смотрел на овал лица и водил носом, будто хотел спросить: «А не была ли у Вас, милейший, на ужин селедочка, и не хотите ли Вы с утра принять стаканчик холодной водички?» Графин всегда стоял полный под горлышко с водичкой из под крана. Сомнений не было. Признаки синдрома похмелья у Соколова отсутствовали.

 

Соколов однажды в изотерической литературе прочитал, что пить водку полезно и показано, только одному Знаку Зодиака - Тельцу и перестал удивляться, что никогда не болит голова после любой пьянки и не бывает желание с утра поправить здоровье. Теперь он понял в чем дело - это сюрприз судьбы для Соколова!

 

Довольный Шишков на всякий пожарный случай интересовался, не надо ли, что-либо подписать, согласовать или завизировать документы иль приказы от профсоюзной организации. Спрашивал деликатно начальника ППО и удалялся тихо прикрывая за собой дверь.

 

Кабинет начальника патентного отдела находился на одном этаже с ППО и Карпов и тоже Владимир в течение дня заглядывал к Соколову, рассказывая последние анекдоты, которых он знал множество и, как иногда казалось Соколову, сам же их и придумывал. Он не раздражал Соколова своим долгим присутствием и тут же деликатно уходил, если кто-то звонил по телефону или заглядывал в кабинет. Звали его Карпов Владимир Иванович, но Соколов всегда называл его Карп Иванович, на что тот не обижался. Удивительно три стукача и все Владимиры!

 

Когда был кураж Соколов начинал подыгрывать и петь дифирамбы директору, точно зная, что они дойдут до ушей Ромашова. Такие опасные игры в кошки-мышки начались сразу по вступлению в новую должность Соколова. Это было нормально, и такая игра входила в должностные обязанности начальника ППО. За неё платили зарплату и премии, а значит надо стараться направить игру на чужое поле, чтобы не остаться «на эфесе ноги, свеся».

 

На следующий день после юбилея Авакяна, Соколов решил впервые сделать визит вежливости в кабинет к Вере Павловне. Её кабинет располагался на пятом последнем этаже в одном из крыльев здания и окна противоположного крыла расположены достаточно близко, что можно рассмотреть как на ладони кабинеты напротив и этажом ниже.

 

Вера Павловна подробно рассказала, чем закончился юбилейный вечер и когда довольный народ разошелся по домам. Она осталась ночевать у секретаря директора Беаты Петровны, которая жила на проспекте Мира рядом с метро с таким же названием. Оказалось, что живет Вера Павловна в подмосковном Пушкино по Ярославской железной дороге. Живет с матерью в двухкомнатной квартире. Беата Петровна предложила заночевать у неё, тем более что муж-пилот был в командировке. Ночью в электричке ехать опасно молодой интересной женщине.

 

Поскольку обаятельная секретарь директора была подругой Веры Павловны, то последняя была в курсе всех событий происходящих в институте. Бесценный кладезь информации.

 

В своем кабинете Вера Павловна смотрелась совсем не так, как ее привык видеть на совещаниях Соколов. В служебной обстановке холодноватая, серьезная, строгая начальница, уверенная в себе и каждом взвешенно сказанном слове. Даже не были заметны её дерзкие груди, бросалось в глаза только волевое лицо и глаза стального цвета.

 

В кабинете перед Соколовым оказалась невысокая милая женщина, совершенно домашняя, немного утомленная, которая сидела откинувшись на спинку своего кожаного кресла. Сегодняшние глаза не смотрели со стальным блеском, а оказались зеленоватыми и в них мелькали веселые искорки. От неё исходил покой и домашний уют. Вера Павловна вдруг чем - то неуловимым напомнила Соколову его мать, которая в молодости была очень хороша собой. На одной из старинных фото, когда мать работала в двадцатые годы в Химкинском райкоме комсомола вторым секретарем, она очень напомнила Веру Павловну, и с ней что-то родное и близкое. Мужчины на уровне инстинкта ищут в женщинах знакомые материнские черты и если их находят, это всегда имеет счастливое совместное продолжение знакомства.

 

С первого мгновения их знакомства, когда Вера Павловна вернулась из экзотического путешествия по австрийским Альпам, между ними пробежала взаимная искорка доверия и взаимной симпатии. Люди они взрослые каждый со своим не простым прошлым и поэтому не торопили события, пусть всё само придет, если оно придет в их жизнь. Информацию друг о друге потихоньку собирали, но чтобы это не бросалось в глаза любознательным окружающим.

 

Когда Соколов начинал наводить справки о личной жизни Корнеевой, он получал уклончивые ответы. Получалось, что она не замужем, но у неё есть тайный друг, о котором им неизвестно, или не хотят говорить вслух. Во всяком случае, служебного романа в институте у нее ни с кем никогда не случалось. Такая ситуация Соколова устраивала. Если кто-то есть на стороне, это нормально для красивой женщины, ситуацию всегда при большом желании можно разрулить в свою пользу. У него возможностей больше находясь постоянно вместе на работе. Судьба сама расчистила перед Соколовым дорогу к сердцу Веры Павловны. Его соперник находился уже в прошлом времени и на другом свете.

 

Главное не гнать коней. «У Бога – дней много!» Надо чаще показываться на глаза Веры Павловны, делая ей мелкие знаки внимания и ни в коем случае не навязывая своего общества. Один неверный шаг и дружеских отношений можно будет не увидеть, как своих ушей.

 

Соколов почувствовал, что как ночной мотылек летит на свет ночного фонаря, не ведая, что ждет там впереди. И остановиться, оглянуться нет сил, да и желания. Он попал в мощное энергетическое поле Корнеевой и приближался медленно и верно, только вот к чему? Нужны ли ему, вырвавшемуся недавно на свободу из тягостных семейных оков, африканские страсти в здании, которое купец Солодовников возвел для холостых мужчин?

 

Соколов легко заметил, что Вера Павловна любимица института, не только среди мужской, но и женской половины. У нее было много подруг. Одна из которых, родная сестра актера Александра Белявского в ту пору холостого познакомила Веру, вскоре после скоропостижной смерти её любовника, стараясь устроить её личную жизнь и жизнь брата. Вера к тому времени уже положила глаз на Соколова и категорически отказалась от встреч с её братом - актером. Об этой истории Соколов узнает гораздо позже и ему станет приятно, что Вера выбрала его.

 

Вера удивительно легко сходилась с людьми, и складывалось впечатление, что просто не умеет конфликтовать, моментально сглаживая острые углы, вдруг возникающие. С такими людьми работать одно удовольствие, как говорят в Одессе. Возможно, умение пришло к ней из молодости, когда она летом работала пионервожатой и разводила мелкие и крупные недоразумения, возникающие на каждом шагу между юными пионерами, старшими вожатыми и руководством лагеря.

 

Соколов, приглядываясь к Вере, понимал, что и в быту она, как человек, должна быть очень легкой, но не легкомысленной и возможно легкоранимой. Её личную жизнь назвать счастливой нельзя. Она окончила инструментальный техникум. Работала на заводе «Калибр» технологом, потом на ВДНХ в павильоне машиностроения, где познакомилась с влиятельным начальником из Минстанкопрома, который её и устроил во ВНИИАЛМАЗ на должность начальника ОНТИ. Официально замужем не была.

 

Соколов нашел подходящий повод, чтобы иногда появляться у Веры в кабинете. Вера Павловна давно работала в институте и хорошо изучила все положительные и отрицательные стороны начальников отделов и лабораторий. И Соколов решил просить Веру, что бы та поделилась этими знаниями и вообще с работой института, поскольку она старожил и возглавляет отдел научно- технической информации. Вера Павловна охотно поддержала эту нехитрую игру и стала подыгрывать. Таким образом, нашлась основная тема для бесед, а мелкие детали друг о друге можно было выяснять в процессе общения. Главное у них появилась общая маленькая тайна, которой они дорожили.

 

Соколов при первом появлении в кабинете Веры Павловны обратил внимание на журнал «Огонек» раскрытый на странице, где напечатан кроссворд. К приятному удивлению практически разгаданному. Разгадывать кроссворды любимое многолетнее хобби Соколова. Он покупал все московские газеты, где регулярно печатались кроссворды и даже завел тетрадь, куда заносил не угаданное слово, а после появления ответов, вносил результат ответа. Располагал слова по алфавиту. У Соколова во всём был один большой порядок!

 

Однажды Соколов задумался, откуда в нем педантизм. Стал копаться в самых давних воспоминаниях и пришел к выводу, что эта черта характера, возможно, появилась тогда, когда он впервые увидел у отца тщательно отточенный шестигранный карандаш. Такой карандаш всегда находился в кармашке пиджака. Карандаш производства иностранной фирмы. Надпись сделана не на русском языке. Такие карандаши выдавали в министерстве, где работал отец. Когда Соколов стал учиться в школе, отец всегда снабжал его такими карандашами и Соколов после долгих опытов научился затачивать карандаш точно так, как это делал отец.

 

Перочинный нож у Соколова был. Он выменял его на пустые бутылки у старьевщика. Ножик был небольшой, но с двумя лезвиями и Соколов гордился им, всегда забирая с собой в школу. Там на перемене он демонстративно и тщательно чинил иностранный карандаш. В руки не давал ни карандаш, ни ножик. Разрешал посмотреть из своих рук. Такие карандаши в школе были только у Соколова, и он тайно гордился и особенно тем, как аккуратно заточен карандаш. Многие пытались затачивать карандаши, таким же образом, но это не получалось. Все зависело от качества древесины, из которой были сделаны карандаши и грифель.

 

Вот тогда Соколов начал соображать серым веществом головного мозга, что «советское значит «отличное», от "хорошего" заграничного!». Ребята, не понимая в чем дело, просили Соколова научить чинить советские карандаши так аккуратно, на что Соколов отвечал: «Уметь надо!» А может быть аккуратность пришла в детстве, когда одно лето на даче было у пацанов соревнование, кто лучше украсит орнаментом палку из черемухи или орешника. Самые красивые орнаменты придумывал и вырезал без помарок Соколов.

 

Окно кабинета Веры Павловны напротив окон начальника конструкторского отдела. Этот «товарищ» на совещаниях частенько жаловался на то, что группа размножения ОНТИ задерживает копирование чертежей и срывает ему сроки сдачи техдокументации. Правда, забывал жалобщик Самуил Мойшевич уточнить, что сам приносил чертежи с большим отставанием от графика в светокопию и там физически не могли сделать работу в установленные сроки.

 

Вера Павловна кивнула на окно напротив, где по кабинету ходил этот жалобщик и кого-то невидимого отчитывал, размахивая ручонками.

- Вон он, змей, в окне маячит, за спиною штепсель прячет…- , весьма кстати цитировала она Высоцкого и стала рассказывать, что представляет собой противоречивый начальник конструкторского отдела института.

 

Соколов оценил юмор Веры Павловны и хорошее знание песен одного из своих любимых бардов. Позже оказалось, что у Веры Павловны были лучшие прижизненные записи Высоцкого, причем записанные с дисков, изданных в Америке и Франции под оркестр Поля Мориа.

 

Потом при виде Самуила Мойшевича Соколов всегда представлял змея, который прячет за спиной штепсель, и не мог сдержать хитрой улыбки, которая заставляла вздрагивать Главного конструктора. Непонятное людей пугает, и Самуил Мойшевич старался в коридорах не попадаться на глаза «улыбчивому» начальнику ППО. Эта странная улыбочка могла означать, что о нем знают что-то тайное, которое может стать явным. Лучше держаться подальше от этого «себе на уме» начальника ППО. И он умело держался в жизни, как в анекдоте про Микояна, умело проскальзывающего во время дождя мимо струек, оставаясь сухим.

 

У Самуила жила немецкая овчарка «Карат». Собака была умна, хорошо обучена и любима Хозяином. Местная милиция просила Самуила в не рабочее время патрулировать улицу. Трижды «Карат» задерживал преступников, за что был награжден вместе с Хозяином Почетной медалью, грамотами и ценными подарками. Такой не простой был Самуил Мойшевич!

 

Продолжение следует.