За талию вы осень обнимали
Кто умеет - делает,
Кто не умеет делать - учит, как надо делать.
Кто не умеет учить - критикует.
Кто и критиковать не умеет говорит:
- А я так считаю... имею право на мнение,
выдавая отсебятину, чушь за мнение.
Я об осени...
Не для тех, кто видел её с этажа под крышей в бинокль...
Я об осени Тютчева...
По рогам критикам...
Простите!
Конечно, даже школьные двоечники слышали о стихотворении «Есть в осени первоначальной...». Повзрослев, они стали критиками. Если бы не знали автора, отыскали бы в нём множество "недочётов": все три катрена написаны не по одному шаблону; в рифмующихся строках разное количество слогов, в «как бы хрустальный», «как бы» - по их мнению - явно нежелательно, как и другие непрямые сравнения типа «как будто», «словно», «похоже на».
Они посоветовали бы избегать «уж», «лишь», «ещё».
Они даже изобрели электронную программу для оценки стихотворений, которая резко снижает за это оценку.
«Оценщики» вскричали бы:
- О! Боже! В первых двух катренах abab, а в третьем – abba!
«Поэту-неумехе» они посоветовали бы писать не «дерёв», а точно указывать вид дерева, а у помидоров – даже указывать сорт. А то вдруг, поэт представлял берёзу, а критику привиделась бузина с киевским дядькой.
Им захочется узнать, какие именно птицы «уже не поют» в эту «дивную пору», и на каком языке петух произносит знаменитое КУ-КА-РЕ-КУ. Его же изображают на бумаге в разных странах по-разному.
Особо продвинутые в этом деле расскажут, что "птицы не поют" потому, что прошёл брачный сезон, и самцы больше не выпендриваются перед самками.
Такие нынче времена. Такие дипломированные критики.
Слава Богу, Ф.И.Тютчев написал «Есть в осени первоначальной…» полтора века назад и не дожил до наших дней! Иначе был бы двоечником в каком-то литинституте. Читаешь учёных лингвистов и почему-то вспоминаешь, как в детстве набивал навозом форму, переворачивал её и любовался шедевром.
Извините, как-то не к месту запах того шедевра, когда читаешь о благоухании... хотя в очень не больших количествах те запахи добавляют к духам.
Всё познаётся в сравнении, поэтому вначале прочитаем другое стихотворение поэта - «Осенний вечер».
Есть в светлости осенних вечеров
Умильная, таинственная прелесть!..
Зловещий блеск и пестрота дерёв,
Багряных листьев томный, легкий шелест,
Туманная и тихая лазурь
Над грустно-сиротеющей землею
И, как предчувствие сходящих бурь,
Порывистый, холодный ветр порою,
Ущерб, изнеможенье - и на всем
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовем
Божественной стыдливостью страданья!
А потом – рецензируемое - «Есть в осени первоначальной...»
Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора -
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера...
Где бодрый серп гулял и падал колос,
Теперь уж пусто всё - простор везде,-
Лишь паутины тонкий волос
Блестит на праздной борозде.
Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко ещё до первых зимних бурь -
И льётся чистая и тёплая лазурь
На отдыхающее поле...
Большинство нынешних пейзажистов живут в городах, лишь изредка выезжая на природу, «на шашлыки» или утыкаются взглядом в землю, пытаясь отыскать белый гриб. Возвратившись в свою квартиру на 9-м этаже, протрезвев, описывают природу по памяти, глядя в бинокль из-под крыши дома на деревья, обиженные асфальтными испарениями. Ещё хуже, если они, не успев рассмотреть, понять, почувствовать природу, приписывают ей то, чего в ней нет и быть не может. Таким не мешало бы напомнить и о «выпендривающихся перед самками самцах».
Пейзажная лирика Тютчева – это мир, воспринимаемый всем нутром, всей душой. Поэт с колыбели спит с природой в обнимку, чувствует её всем своим существом. Он делится с нами своими «интимными» чувствами, но не навязывает их нам, не диктует своё восприятие. Воссоздавая впечатления о природе чётко и ярко, он зовёт нас в полёт над бескрайностью полей и лесов, не надевая шоры на наши глаза и мысли. Многоточия выделяют нам время для домысливания, припоминания того, что поражало нас с детства. А достигается это как раз «недостатком» - использованием обобщающих слов вместо излишней детализации, которая ограничила бы полёт наших ассоциаций.
«Осенний вечер». Там тоже осень, но другой поры. Это символ увядания живой природы (хотя и временное, возрождающееся весной, а не умирающее, как считают многие).
В «Осеннем вечере» Фёдор Тютчев восхищается убранством деревьев «бальзаковской поры», мастерски вынуждая нас вспомнить о небе с ещё пока кучевыми облаками и журавлиным клином.
В «Есть в осени первоначальной...» показано перевоплощение природы в тот короткий миг, который называют «бабьим летом». Осень еще не вступила в свои права. Это последние подарки ласкающего солнца. День ещё по-летнему «хрустальный и лучезарны вечера», но уже не опостылевший надоевшим зноем, но ещё нет унылой дождливой погоды. Есть возможность немного отдохнуть, осмыслить, помечтать, увидеть «паутины тонкий волос», который блестит в борозде давно уже убранного поля. Он может легко оборваться, как и сама жизнь. Но паутинка та, совсем наоборот, несёт маленького паучка - новую жизнь.
Как раз осуждаемые критиками слова-обобщения, а не излишняя конкретизация, позволяют нам ощутить необыкновенный простор и тишину в этот миг, которыми наполнено всё вокруг, чего за летней суетой сует многие не замечали и сегодня не замечают, а потому придумывают несусветное, глядя в бинокль из окна всё той квартиры на 9-м этаже.
Автор умышленно пренебрегает хронологией и пишет «далеко еще до первых снежных бурь», чтобы уйти в воспоминаниях от промозглых холодных ветров и оголенных деревьев. Фёдор Тютчев не любил такую осень. Она наводила на него тоску, напоминая финал человеческой жизни.
В «Есть в осени первоначальной...» описан миг радости, умиротворения, передышки, подведения итогов и переосмысления жизненных ценностей. Это не намёк на старость, немощность, а отражение мудрости, опыта, пришедшего с годами.
В анализируемом произведении ощущается стиль дипломата (Тютчев был дипломатом): говорить много ни о чём, чтобы рассказать обо всём. Он сумел втиснуть в ограниченную форму обычные слова, наделив их неосязаемым дополнительным смыслом, ускользающим от невнимательного взгляда. В них много недосказанного, возникающего в воображении читателя, любящего природу не по картинкам, а вжившегося в неё, составляющего с ней единое целое. Потому «Есть в осени первоначальной...» цепляет нас за живое, позволяет каждому увидеть, домыслить, дорисовать что родное из детства, вспомнить о родном доме, возможно, о первой влюблённости.
Тютчев изобразил природу живым существом, тесно связанным с жизнью человека. Поэт не ограничивает полёт наших ассоциаций, поэтому при каждом прочтении произведение позволяет нам увидеть мир в новых красках и смыслах.
Красота природы заставляет понимающего её остро ощутить свою принадлежность к этому миру. Самые изысканные эпитеты - “дивная пора”, “хрустальный день”, “лучезарный вечер”- служат холстом, на котором каждый из нас рисует свою картину окружающего мира. Это музыка за кадром волнующего фильма, помогающая нам вжиться в образ героев фильма, восхищаться всем, что их окружает. И в то же время каждый из нас переживает по-своему, каждый представляет себе собственную картину окружающей природы начала осени - «осени первоначальной...».
