Осенний мотив (поэма).

Сияша

Город. Парк. Скучающие лица.

Покрывалом осень тропку заткала,

И в лучах листва ещё томится -

Теплотой в неё дохнула, сопрягла.

Запах трав пожухлым сеном веет,

И рябинка потихоньку зреет.

Старичок давно из дома вышел,

Ветерок чуток опадом шевелит,

Под ногами шорох листьев слышен,

Осень красками причудливо шалит.

Оглянулся, век земной не длинный,

Слышится мотив ему старинный…

На скамейке зябко, но не очень,

Телогрейке старой много лет,

И в сухую, ласковую осень

Он её душой-теплом согрет.

Взгляд рассеянно витает в небе,

Целый год он в этом парке не был.

Расстегнув танкач на полу мысли

Лист бумажный из кармана взял,

Все слова из прошлого раскисли,

Будто строчки дождик поливал…

Взор потухший заплывал туманом

И взгрустнулось было ветерану.

Письмецо расправил с дрожью нежно

Суховатой, старческой рукой

И к груди прижал его неспешно,

Помогая скрюченной культёй.

Самый важный памятный подарок

Прижимал к себе вояка старый.

Наизусть в уме читались скоро

Всякий знак и буквы каждой вид -

Всё забавно и знакомо взору -

Почерк озорной тепло хранит.

Птицы на лужайке загалдели,

И вокруг опасливо глядели.

Он закрыл глаза и будто дымом

Из глубин времён пахнуло вдруг,

Волосы седые стали дыбом,

И хлестнула память болью мук.

Дни войны забыть не хватит силы,

Всё в сознании живёт неугасимо.

Танк горит и он в его угаре,

Задыхаясь корчится в огне,

Как остался жив в таком кошмаре?

Не приснится даже в самом страшном сне!

Всё в дыму, друзья его убиты.

Ну, фашисты - гады, подождите паразиты…

Как из танка вылез - он не помнил,

И снаружи тьма и вой огня сплошной…

Вдруг упал на плащ, танкист не понял

Волочит его куда-то… гном лесной?!

Тащит маленький чудак его под землю,

Где в таинственном покое тени дремлют.

Распахали землю взрывами снарядов,

Вот и тянет жертву в глубину её.

Оглянулся. Что же? В отсвете разрядов

То не гном девчонка и шинель рваньё:

Видимо досталося шрапнелью

Старенькой повыцветшей шинели.

Попытался крикнуть – лишь одно мычанье.

Медсестра танкиста взглядом обвела,

Захотел подняться - потерял сознанье…

В лазарет с танкистом Даша добрела

И назад под пули, где земля горела,

Где стенали братья, кровь текла из тела.

Ясноокой Дарье приглянулся воин,

Навещала сразу, как прийти могла,

Взгляд дарила нежный и цветок герою,

Сорванный на поле, где в боях была.

Запах очень странный – фронтовою гарью,

Но манил цветистой и родною далью.

За весною ранней занималось лето

И сражений жёстких разгорался пыл.

Лазарет заполнился, не хватало места -

Раненых отправили мед. составом в тыл.

Вроде бы рассталась девушка с танкистом,

Продолжая биться с немцем ненавистным.

Санитарка Дарья с танковою частью

Оставалась ревностно на передовой.

Сердце надрывалось, но тянулось к счастью -

Полетели чувства почтой полевой.

Письма поливала иногда слезами

Летними июньскими, долгими ночами.

Весточки летели в госпиталь к танкисту

Сложенной историей исписанных страниц

Через сто путей и ветер смолянистый,

Сквозь беду войны и всполохи зарниц.

И ответ, читая в минуты передышки,

Птицей замирало Дарьино сердчишко.

Буквы разбегались в громовом раскате,

Или же стекались в тёмное пятно –

Письмецо писалось другом по палате,

Под диктовку ткалось слово полотном.

Не мечтал о будущей лучезарной встрече,

Что обнимет Дарьюшку за худые плечи.

Хоть бы строчки ласковой и намёк на чувство,

Всё письмо о твёрдости и упорстве сил,

Или благодарности вящее занудство,

Хоть бы словом нежности что ли угостил.

Не забыл он справиться о её здоровьице,

О своём поведал – лучше мол становится:

Несмотря на раны, шрамы огневые

Поправляться начал и уже мечтал

Возвернуться снова в стены броневые,

Чтоб крушить фашиста всюду наповал.

Не писал о чувствах, хоть душа страдала,

Немощность бессилием чувство побеждало.

Годы пролетели, словно птичьей стаей,

И на крыльях жизни дни ушли в лета.

Память о минувшем прошлое листает

И оно окрашено в разные цвета…

На войне жестокой кровь рекою льётся,

Смерть над человеком чёрной тенью вьётся.

Как он был беспомощен и наивно честен,

А душа металась в мокнущих бинтах.

Взгляд её лучистый, радостно чудесный

Уносил танкиста в сладостных мечтах…

В тайну мирозданья, до истоков жизни,

До мгновений радостных будущей отчизны.

То лежал и думал о судьбе-насмешке,

Что войной-змеёю в жизнь его вползла,

И огнём пылала, после головешкой

Тлела. Вдруг угаснет, выгорев дотла?

А она прекрасна будто цвет весенний

И достойна счастья, не его мучений.

По окну шуршали съёженные листья,

Ветерок охрипший завывал в ночи.

Осень старомодная хворому танкисту

Мрачность навевала, хоть совой кричи.

Засыпал под утро на заре румяной

От раздумий тяжких точно деревянный.

Целый месяц писем не было. Подумал:

На войне за Родину проливаем кровь.

Ничего, что Дарьюшка позабыла друга,

Долг важнее чувства, ни к чему любовь…

От пришедшей мысли очень удивился,

Ведь в девчонку видимо капитан влюбился!

Треугольник сложенный получил наутро,

Сердце трепетало, будто у юнца,

Словно ослабевшая в мучениях натура,

А не закалённая в сражениях душа.

Птахой колотилось, выскочить хотело,

Заливалось трелью, радостно запело…

Строчки заплясали пламенем объятий,

И на миг помнилось, будто он здоров.

На душе теплело. Мир его понятий

Стал намного краше и приятней снов.

Но в конце послания фразы роковые,

Почерк незнакомый буквами кривыми

Пишет, что погибла под огнём обстрела

Вынося из пламени десятого бойца,

Раненых спасая, прикрывала телом,

Стойкость проявляя до самого конца…

Не могла отправить письмецо до боя,

И посмертно дали Дарьюшке ГЕРОЯ!

…………………………………………………………….