DIE LETZTE EIFERSUCHT

…часы не спешат. Ты, сощурясь, смотришь

в планшет потолка, подсвеченный фарой

соседской телеги, как тени по́ три

шуршат на обоях фатеры старой.

Лежишь, одеяло измяв руками,

считаешь неведомое, обезумев,

и самый горячий обсценный камень

выпрыгивает из груди на зуммер.

Тебя ничего не тревожит, кроме

успехов молчания в аппарате

словесности.

 

 

Он – африканский Роммель,

фельдмаршал Тобрук, генерал-каратель.

 

…она не простая. Нет, не простая, –

ступает неслышно и шлейфом душит

знакомых ветров. А за нею стая –

их головы серы, прижаты уши.

Кивает она вожаку, что ближе

подходит, беззвучно садится подле.

И стая дорогу усердно лижет;

следы высыхают – вода ли, пот ли.

 

…так – каждую ночь, во сне раздевая

её – в конуре, что в гнезде орлином –

кричишь – будь же проклята мировая!

 

и голос летит над пустым Берлином.