done

- Мы встретимся, точно. Давайте часу в шестом, - сказала она 
(но подумала о другом, что дома ждал её, как награда). 
Он слушал её, под собою не чуя ног - 
так слушал бы праведник, чего обещает Бог - 
не зная, чего боится она и чему в самом деле рада.
- Скучаю, и сильно. Хочу обнять. 
Тут он просиял, как давно позабыл сиять,
мечтая кружить и на руки поднимать, 
и вырвать её из железных тисков вокзала.
Глаза, словно золото, руки, и иже чего еси, 
пускай хоть на пару минут, но чего же у жизни ещё просить? 
(И даже коснуться можно - она ведь сама сказала).

- Я не упредила, что планы сменились уже давно, 
такой форс-мажор, я как гость, ненадолго и всё равно... 
(уж не сочтите за тяжкий труд - у вас работа, меня там ждут).
- Окей, сколько надо, я пережду.

Он задавляет в себе многомесячную нужду, 
а с ней - недоношенную вражду, 
а с ней - жажду смеха, 
стремленье нажраться, выть, 
и, словно поломанный робот, бесцельно идёт бродить.
Вступает в душную комнату, как во гроб, и думает: 
хватит с меня улыбок и мелких проб;
хватит намерений эгоистичных и добрых; 
хватит быть лишним третьим, четвертым и неудобным;
хватит того, что казалось, получится обойти;
хватит насильно кормить всех своим "прости".

(А здесь без неё так пусто - даже при свете не видно ни зги).
И поутру вышибает себе мозги.